Он отливал холодной синевой нагана, направленного на Ивана Шатилова, Николая Бурачкова и Алексея Крестьянскова, укравших 20 центнеров колхозного хлеба. Мандат был следователем.

Он устанавливал, что жена Шатилова - дочь кулака, к которому применялась 61 - я статья. Что жена Бурачкова - дочь лишенца. Что отец Крестьянскова в тридцатом году был замечен в поджоге бригадного двора. Мандат был прокурором.

Он требовал, чтобы суд приговорил всех троих к 10 годам.

Это острый угол мандата № 542 указал на кулака Гордеева, на кулака Макарычева, еще на двухсот кулаков, высланных из села Хрящевка, ставшего колхозом имени Коммунистического интернационала.

Но мандат № 1100 тоже не всегда был бумажкой.

Он оборачивался палкой с железным наконечником, и эта палка в руках Шимона Лева разрыхляла землю в тех местах, где был зарыт кулаками хлеб. Он превращался в зоркий человеческий глаз, который видел мельчайшие желтые песчинки и тончайшие трещины, обозначавшие близость кулацкой ямы.

А смотреть надо было. Ибо местечко Пещанка кишело бывшими перекупщиками хлеба, ворами, контрабандистами. Ибо колхозник Розенфельд, бригадир полеводческой бригады, еще недавно скупал на базаре у крестьян хлеб для Абеля Гоноровокого. А Шмиль Берман там же продавал веники и скупал рядно и полотенца.

Мандат № 1100 звучал взволнованным человеческим голосом, когда на правлении обсуждался вопрос о поступке колхозника Либермана. Шимон Лев потрясал кулаком, вставлял в еврейскую свою скороговорку крепкое русское слово, плевался и неистовствовал. Как?.. Оставить вспотевшего коня на улице в 22 - градусный мороз? И после этого гражданин Либерман смеет еще оправдываться?

Вот при каких обстоятельствах развертывалась биография мандата № 1100.

Но еще не все оказано о мандате № 542. Отсвет красного знамени лежит на нем. Знамя получено колхозом им. Коминтерна за уборку и досрочную сдачу государству хлеба. По новому закону о поставке зерна коминтерновцы сдали в этом году 2,3 центнера с гектара, тогда как в прошлом сдавали по 4. У всех коминтерновцев хлеба полные закрома.

В семье Павла Власова теперь уже не 6 ртов, а 8 (после армии Власов женился, в избе зазвенели ребячий голоса). Все восемь ртов сыты. Своя корова стоит в хлеву, и весной колхозный пастух поганит ее в шелковые лесные угодья, в пустую мокро - зеленую траву, где когда - то пас кулацкое стадо мальчик с жестяной трубой. Что ж, на мандат № 1100 не падает отсвет красного знамени. Но история этого мандата неразрывно сцеплена с историей получения колхозом им. Сталина Пещанского района почетной грамоты за образцовую работу бригад. Она связана с историей превращения извозчика Шимона Лева в колхозника - ударника, колхозника - бригадира, заработавшего в 1931 г. 280 трудодней, а в 1932 - 410. Пятьдесят процентов заработанной суммы Шимон Лев получил ширпотребом и продуктами. Он приобрел для себя полушубок, каракулевую шапку, ботинки, для жены - туфли, калоши, платье, 5 метров модеполама. Может быть, это был первый человек в многочадном поколении Левов, который почувствовал себя действительно человеком.

Такова необыкновенная биография мандатов № 542 и № 1100.

Нужно ли добавлять, что на первом из них стояло имя Павла Власова, а на втором - Шимона Лева.

Эти мандаты были отпечатаны на широких листах, присланных с бумажной фабрики. Они родились из пыльного тряпья, из густой белой массы, медленно плывшей в ролах, а потом стелившейся тонким пластом по сетке бумажной машины.

Но разве не из одной густой массы страданий, голода, лишений родились биографии этого русского и этого еврея? Разве не процедили они сквозь частую сетку опыта мечты о своем коне и своей лавочке, чтоб войти в махину колхозной революции 1929 - 1932 гг.?

5. Событие пятого дня

Четыре дня микрофон на тонкой медной ноге стоял перед трибуной, на которую всходили конюхи, трактористы, бригадиры, члены политбюро, хлопкоробы, рабочие, всходили Волга, Башкирия, Дальний Восток, Украина, Каракалпакия, всходили пионеры, члены Общества старых большевиков, красноармейцы, наркомы, - вся сила страны говорила с этой трибуны.

Четыре дня заседал съезд под сверкающей люстрой Большого театра, к в цехах московских заводов, и у столов колхозной консультации (семена? запчасти? учет?), и на плоской площадке аэродрома, где танки и самолеты отдавали ему свои немой металлический рапорт.

Четыре дня ловило четырехугольное ухо микрофона имена Ленина и Сталина, обвалы аплодисментов, слова «трудодень», «священная», «кулак», «семена», «партия», «ямы», «лодырь», «весна».

Каганович говорил: «Укрепление и проверка наших колхозов будет производиться в первую очередь на весеннем севе». А Мурад - Мухамад из Туркменистана отвечал ему: «Приступили к севу яровых, полностью закончили сев ячменя и пшеницы».

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.