Пятница, 16 часов 10 минут

– Курс 235... Дальность до цели... Гарькавый дублирует команду с земли и скользит взглядом влево. Березин идет рядом с ним, как влитой. Сзади – пара Богдана Сподарко. У всех четверых под крыльями ракеты. Не болванки, а боевые ракеты, применяемые в учебных целях.

– Курс 240... Дальность до цели... Разность высот 400...

А там, на земле, рядом со штурманом наведения наверняка сейчас стоит Салеев, стоит, вцепившись пальцами в спинку стула, и не сводит глаз с индикатора.

– Курс 242... Дальность до цели... Разность высот 100...

Если он, Гарькавый, промахнется, будут стрелять все по очереди – Березин, Сподарко, Богуславец; цель должна быть уничтожена во что бы то ни стало. Но он не должен промахнуться, не имеет права, он командир звена. Ведь могло же быть так, что он пошел бы на перехват один.

— Разность высот 0...

— Цель наблюдаю...

Вот она, черная, обтекаемая, с едва заметными выпуклостями крыльев. Сейчас она войдет в птички его прицела.

— Цель ваша, атакуйте!

— Понял, атакую...

Гарькавый жмет на кнопку «пуск». Его резким толчком бросает вперед. Взрыва он почти не слышит, только видит, как на мгновение впереди него озаряет небо оранжевый всполох.

Четверг. Утро

На разведку погоды полетел сам Салеев. Знали за командиром эту слабость – попробовать небо первому, рано утром пронзить своим «МиГом» вздымающуюся над пустыней красную зарю.

Мы тем временем сидим в беседке, увитой обгоревшей виноградной лозой, и ждем его возвращения, жадно вдыхая по-утреннему влажный воздух. Пройдет три-четыре часа, и солнце раскалит воздух так, что им уже не надышишься. А попробуй дотронься в полдень до корпуса самолета – обожжешь пальцы до волдырей. Поэтому в сорокаградусную жару и летчики и технический состав работают в кожаных перчатках. Страшная это вещь – жара, ночью засыпаешь, только завернувшись во влажные простыни, днем так и вовсе кажется – нет сил двигаться... А аэродром работает.

Поставив свой «МиГ» точно к линейке (Салеев не любит небрежности), он идет к нам быстрой походкой, чуть наклонив голову:

– Значит, так... Нижняя кромка облачности – 2,5 тысячи метров, верхняя – 4 тысячи 600... Наблюдаются полеты птиц над зоной... На юг видимость шесть с половиной, на се вер – 10 километров... Ветер 5 – 6 мет ров в секунду... левый снос...

И так далее.

Когда Салеев заканчивает, встает метеоролог, потом штурман, радист, врач. Ритуал предполетных указаний незыблем. Короткий же смысл его сводится к тому, что сегодня работать в небе можно.

Всех, кроме Салеева, командир звена гвардии старший лейтенант Виктор Гарькавый слушает вполуха, гораздо значительнее ему кажется то, что происходит на веранде штаба. Там стоят четыре незнакомых летчика. Они рассматривают салеевцев, тихо и редко роняют слова и улыбаются. На вид они немногим старше Виктора и его ребят, но их обособленность, небрежность, с которой они придерживают шлемы, попросту называемые летчиками «чепрашками», подогнанное с особым шиком обмундирование подчеркивают их исключительность.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• 4
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.