С одним из них, высоким, худощавым, нарочно медлительным старшим лейтенантом, Виктор вчера играл в «пирамиду» в летном профилактории. И был «убран» по всем правилам, успев положить лишь три шара. Но только сейчас Виктор догадался, что эти четверо и есть «противник», с которым его звену предстоит сегодня «воевать».

Взлетать звену предстояло не скоро, и поэтому Виктор мог еще раз проговорить с ребятами варианты воздушной схватки и успеть проиграть их на земле. Занятия такого рода официально именовались «пеший по-летному». Они отошли за угол учебного корпуса и уселись прямо на земле под раскидистым, усыпанным белесой аэродромной пылью кустом. Молчали, пережидая, пока первое звено выруливало на взлетную полосу, в это время все равно друг друга не услышишь из-за рева двигателей. От него даже воздух над полем мутнел, дрожал и делался гофрированным.

— Видел тех четверых на веранде? – спросил Виктор Богдана.

— Ага.

— За «противника» будут сегодня. Аховые ребята, а?

Богдан задумчиво крутил пуговицу на рукаве.

– Чего молчишь, Богдаша? Сподарко щелкнул по пуговице ногтем.

– Волнуешься, командир. Правильно делаешь. Я тоже. Аховые, говоришь, это тоже понятно, к нам других

не пришлют, какой смысл в поддавки играть. Но ведь и мы, Витя, не последние в своем деле.

И то ли от слов Богдана, то ли от собственной, пришедшей уверенности в том, что этот разгоравшийся в утренней синеве день будет для них удачным, на душе у Виктора стало легко. Ему вдруг захотелось сделать что-нибудь смешное и нелепое. И он с криком «атакую» ринулся на Валерия Березина, и они покатились по усеянной колючками земле, притворно рыча и захлебываясь смехом. Неизвестно, когда бы кончилась эта схватка, не появись внезапно из-за кустов Салеев.

– У них бой через полтора часа, а они дурака валяют, – проговорил он, пряча улыбку в уголки губ.

Все четверо молча ждали, когда командир подразделения разомнет и прикурит сигарету.

– Двигайтесь поближе... Против ник, ребята, будь здоров. У каждого из них налет раза в полтора больше, чем у вас. Высокий старлей по первому классу летает, остальные по второму. Словом, уровень подготовки у них очень приличный... Ладно, смотрите, предположим вот такой вариант. – Салеев зажал сигарету двумя пальцами и повел ее фильтром вперед, описывая полукруг: – Их пара идет почти встречным курсом, тогда лучше всего короткая косая петля. Вот так...

Рассказ гвардии старшего лейтенанта Виктора Гарькавого:

– Я впервые увидел самолет вблизи, когда учился в пятом классе. Мы поехали на экскурсию. Сойдя с автобусов, еще долго гили лесом, пока не добрались до поросшей орехом балки. На дне ее лежал «дуглас» с обломанными крыльями, искореженным фюзеляжем, проржавевший снизу доверху. Седой мужчина с партизанской медалью на Пиджаке, который привел нас к самолету, сел перекурить, а мы полезли в самолет и с полчаса рыскали по нему, дергали всякие ручки и обугленные провода. Когда мы налазались вдоволь, наги проводник собрал нас около себя и рассказал, что это был за самолет.

«Дуглас» перебрасывал в их партизанский отряд снаряжение и медикаменты, почту и оружие, а обратно забирал раненых. Летали на нем хорошие ребята, с которыми был знаком почти весь отряд. Но однажды партизаны стали свидетелями того, как этот самолет атаковали четыре «мессера». Бой продолжался недолго. Сначала развалился в воздухе один из четырех «мессеров», потом вспыхнул наги самолет. Летчикам удалось дважды сбить пламя и посадить изувеченную машину, груженную медикаментами, на землю. Но сами они умерли от ожогов и ран в партизанском госпитале.

Когда он кончил свой рассказ, я вновь залез в кабину «дугласа». Именно в тот день я решил стать летчиком. Дальше все было просто – после десятилетки поехал в Волгоград, поступил в училище. Потом – сразу сюда, в пустыню. Считаю, что мне повезло, не каждому доводится с самого начала служить в гвардейском орденоносном подразделении, воспитавшем девять Героев Советского Союза. У нас отличные ребята, очень дружное звено, мы прекрасно понимаем друг друга на земле и в воздухе.

Особенно легко Виктору леталось с Березиным. За время их совместной работы они выиграли около тридцати учебных воздушных боев, причем встречаться в небе им доводилось и с довольно опытными летчиками. Но какой бы маневр ни выбрал ведущий, его ведомый «стоял» рядом намертво, и это, как правило, решало исход боя. Потому что нет в небе ничего страшнее, чем потерять друг друга. А потерять легко: нарушил дистанцию, отвлекся на мгновение, не заметил маневра ведущего, и вот ты уже один, и он тоже один, и у обоих открыта «спина».

Когда это произошло с Анатолием Богуславцем впервые, он понял, что виноват сам – слишком далеко оторвался от Сподарко, не заметил, как тот ушел в облака. А оторвался Анатолий оттого, что все еще не мог преодолеть в себе чувство оцепенелости, появляющееся у него при сближении самолетов в воздухе во время виража. Ему казалось – еще мгновение, и машины сдерут друг у друга обшивку.

И Гарькавый, и Березин, и Сподарко понимали, что Богуславец сам должен победить в себе боязнь сближения, и деликатно не замечали, как Анатолий увеличивает дистанцию перед очередным маневром.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.