Остров кенаф

Темы - явление заразительное. С колхозного Сахалина они перекинулись на хлопок и табак. 10 и 17 бригады вступили в бой, подтянулись на сафлоре, ударно заканчивали сеноуборку.

Молодежь колхоза шагала в ногу: ходила за культиваторами, окучниками, полола, косила, таскала глину, воду, лес... Колхоз строился. Колхоз не сдержал обещания. Учителя не было и не предвиделось. Это тоже был прорыв, но ликвидировать его не торопились.

К полудню шестого дня работа на кенафе прекратилась. Восемьдесят девять комсомольцев в полном боевом порядке перешли на новые позиции - учебу. Фронт был один: кенаф, хлеб, хлопок, учеба, строительство, культура... Враг был один в тысяче лиц: бай, кулак, дезертир, вредительство, религия...

Колхозники вынесли торжественное решение: «Напрячь все усилия. Перевести все поливные земли под технические культуры. Провести это под знаком развернутого социалистического соревнования между всеми колхозами республики. Дать советской промышленности советское сырье». Бай отступал по всей линии техкультур. Но отступая, он уходил на Заранее уготовленные позиции. Он пробовал отыграться на хлебо - мясо - шерстезаготовках. Уже ползли, шуршали и катились, как снежный ком, ядовитые слухи.

Девяностый товарищ - узбек Тюртем - присоединился к своим на колхозной базе, где ожидали отъезжающих двенадцать бричек. Он качался от слабости, потому что яд каракурда еще жил в его крови. Но яд каракурда в трех случаях из ста не убивает.

И у Тюртема не пропало минуты, кроме нетрудовых часов, что он лежал между жизнью и смертью, или верней между девяноста семью и тремя процентами. В обеденный перерыв и время вечернего отдыха счастливцы из неграмотного молодняка узнали от Тюртема восемь букв «яналифа» - нового алфавита, знаменитой «латынчи», восемь букв, из которых складывалось имя газеты «Энебекчи казак».

Восемь дней спустя начался культпоход. Комсомол Казахстана шел в авангарде. Бригаде Тюртема выпал район?, где Тюртем, укушенный каракурдом, дал первые уроки «яналифа».

<часть текста утрачена >

зеки стреляли по рабочим и в рабочих кварталах царило огромное возбуждение. В этой обстановке, да еще под угрозой бомбардировки, царские слуги не могли решится открыто выступить против матросов. Три дня толпа народа собиралась около трупа Вакулинчука и слушала здесь горячие революционные речи. 17 июня совершены были торжественные похороны Вакулинчука.

Хотя против «Потемкина» и отказались выступать моряки остальных судов., а броненосец «Георгий Победоносец» даже присоединился, правда на короткое время, к восставшему кораблю, но восстание окончилось неудачей. Сухопутные войска оказались на стороне врага.

«Потемкину» не удалось получить угля и продовольствия и команда вынуждена была высадиться в Румынии, сдав тамошним властям судно.

Восстание «Потемкина» породило небывалую тревогу в царском лагере. Со всех сторон неслись телеграммы, донесения, сводки.

Особенно много забот положили царские дипломаты, добившиеся того, чтобы «Потемкину» не давали возможности зайти в иностранные порты и чтобы в случае если команда сойдет на берег, она была выдана России. С этой целью надо было изобразить матросов «Пртемкина» простыми уголовными преступниками. В Болгарию и Румынию полетели телеграммы русским послам:

«Броненосец «Князь Потемкин» и ми - косец 267, команды коих взбунтовались, пришли в Констанцу. Сообщив об этом румынскому правительству, передайте ему нашу просьбу не выдавать этим судам ни провизии, ни угля. При этом обратите главное внимание правительства, при котором вы аккредитованы, что командами совершено много важных уголовных преступлений: - убийств, поджогов, грабежей». Однако эти усилия оказались тщетными. В Болгарии быстро согласились под каким угодно предлогом арестовать потемкинцев, но в Румынии не решились столь открыто выполнить жандармскую роль. Правда потом румынское правительство всячески оправдывалось и извинялось, но команда «Потемкина» арестована после высадки не была. Не были арестованы и представители судового комитета, куда входили и социал - демократы.

Судьба команды «Георгия Победоносца» была более трагичной. Команда решила сдаться и в среде ее постарались произвести чистку. Семьдесят пять человек были преданы военному суду и трое из них присуждены к смертной казни. Остальные поплатились каторжными работами. Адмирал Чухнин не дал хода кассационной жалобе. Он проявил «милость», заменив одному из осужденных смерть ссылкой на вечные каторжные работы, а машинист Ко - шуба и матрос Дейнеги были расстреляны. Начальство стремилось изобразить все восстание как результат «совращения» матросов, которые потом дружно раскаялись и сами решили выдать зачинщиков. С этой целью было сфабриковано целое покаянное обращение ряда матросов, сообщающих о своей готовности с радостью умереть за царя и отечество. Но о настроении матросов лучше говорит анонимка, сохранившаяся в судебном деле, в котором матросы - грозят предателям.

«Предатель, ты рад, что дал командиру список тех людей, которые стояли за правду», пишет неизвестный автор. Это совершенно разбивает выдумку о выдаче организаторов восстания всей командой. Выдача - дело рук провокатора.

Волнения во флоте достигли особенно сильного размаха в ноябре, когда лейтенант Шмидт объявил себя командиром черноморского флота и красное знамя взвилось на ряде военных судов. Но восстание было подавлено и на этот раз. В Кронштадте выступления охватили даже солдат.

Революционные вспышки во флоте не смогли разгореться в большой пожар.

Борьба пролетариата не нашла достаточно прочной поддержки в военных силах царизма.

Но уже в 1905 г. наметились первые формы смычки армии с восстающими массами, которая в 1917 г. привела к великой октябрьской победе. Вместе с тем партия получила опыт, указывающий на необходимость глубже и шире вести работу в войсках.