Опасный маршрут

Все повернулись к Окаемову.

- Мы тут говорим, что надо беречь каждую копейку, раз она государственная, - продолжал Коля Борков, - а давеча вот что вышло. Гудкова послали за имуществом во Дворец культуры, где у нас был выездной спектакль. Надо было привезти декорации и реквизит. Наш прежний шофер, бывало, сам все посмотрит, не забыли ли что, а потом уж везет. Я и спрашиваю Гудкова: реквизит привез? Не знаю, отвечает. Тогда я ему говорю... - Коля Борков точно передал свой разговор с новым шофером о трех литрах бензина и закончил выступление так: - Первый раз я вижу такую политику! И пусть товарищ Гудков разъяснит нам, что это за политика?

Коля Борков сел и в упор уставился на Окаемова. Председатель сказал:

- Давай, Гудков, отвечай.

Окаемова душила ярость. Он боялся встать. Ему казалось, что если он поднимется, то не выдержит и бросится с кулаками на всех этих ненавистных ему людей, но он взял себя в руки, медленно поднялся и с ужасом обнаружил, что не знает, как надо говорить.

- Ну, давай, давай, Гудков, - добродушно поторапливал председатель.

- Не было этого! Борков врет! - выкрикнул Окаемов, подчиняясь первому толчку мысли: надо все отрицать.

Лицо Коли Боркова побагровело, он вскочил:

- Тут все знают, что Борков не врет! Окаемов обвел комнату пустыми глазами.

Он знал, что ему надо было делать, когда в Лондоне его прижала к стене английская контрразведка; в Тегеране сумел выпутаться из положения, которое казалось безнадежным... А как поступить здесь, не знал. Речь шла всего о трех литрах бензина, но он ничего не понимал, будто с ним разговаривали на неизвестном ему языке. - Ты, Гудков, не бойся. Скажи честно, - поддерживал Окаемова председатель. - Так, мол, и так: было, но теперь я понял, как надо работать...

- Я теперь понял... как надо работать, - механически повторил Окаемов и добавил слова, неожиданно всплывшие в памяти:

- Я признаю свою ошибку... Окаемов сел.

- Нельзя же так, товарищ Гудков! - громко сказал Коля Борков. - Ты будто с луны упал!

Все засмеялись. Этот смех выручил Окаемова: люди посмеялись над упавшим с луны человеком и больше о нем думать уже не хотели.

Совещание закончилось в четыре часа. У выхода из театра Окаемов столкнулся с Колей Борковым, который пропустил его мимо себя, провожая внимательным взглядом. Окаемов съежился: ему стало не по себе от этого взгляда.

Накрапывал дождь. Окаемов перебежал через улицу и вошел в кафе. Ему нужно было переждать почти два часа. В маленьком уютном кафе было пусто, но Окаемов сел за самый дальний столик, скрытый мраморной колонной.

Успокаиваясь от пережитого, Окаемов пришел к выводу, что он во - время признал на совещании свою ошибку.

Без десяти минут шесть он вышел из кафе, без пяти минут шесть был на перекрестке близ института. Ровно в шесть он был от него в пятидесяти шагах. В три минуты седьмого поровнялся с дверями института, и как раз в это время на тротуар хлынул поток сотрудников. Окаемов оказался в гуще этой толпы и пошел с ней, делая вид глубоко задумавшегося над своими делами человека. На самом деле Окаемов напряженно вслушивался в звучавший вокруг него говор. И вот он услышал:

- Нет, дорогой Петр Алексеевич, ваш «Спартак» горит. Проиграть «Локомотиву» - такое надо уметь.

- Ничего, милейший, цыплят, как известно, по осени считают. Меня волнует другое - Аксенчука - то нашего уволили. Кто теперь будет доставать нам билеты на стадион?