Когда в летние вечера москвичи идут по Столешникову переулку, они, проходя мимо старой, давно закрытой церкви, могут решить, что под ее сводами обосновался пчелиный улей. Но это равномерное жужжанье, этот гул многих голосов при ближайшей проверке, оказывается, исходит из учебного зала библиотеки иностранной литературы. Эта библиотека сама готовит себе кадры читателей. Вокруг библиотеки вырос целый своеобразный учебный комбинат.

Любой товарищ может стать учащимся этой школы. Ему надо лишь переговорить с директором учебного зала тов. Варшавер, которая прощупает уровень знаний новичка и вместе с ним определит план учебы. Никакими особыми обязательствами посетитель зала не связан: он может по своему усмотрению выбрать один из кружков, работающих с преподавателем, посещать лекции, читающиеся на иностранных языках, или индивидуальные консультации. Он может ходить каждый день, но может и редко заглядывать в зал как гость. Руководители зала признают: «Конечно, наша система ведет к большому отсеву: мы доводим до конца 75 - 80% начавших ходить в зал». Однако, если сравнить эти цифры с тем, что делается в кружках иностранных языков «а наших заводах и в клубах, то преимущество окажется у библиотеки. Статистика учебного зала показывает: кто посещал учебный зал месяц, тот уже не бросает изучение языка. А из тех, кто изучил один язык, подавляющее большинство переходит ко второму.

Обычно посетитель зала изучает язык в два года. Но учебный зал знает и своих рекордсменов: фоторепортер Союзфото Кислов за год научился понимать и говорить на трех языках. Пианист Михрюков год назад не знал ни одного английского слова, а теперь он свободно читает любую английскую книгу.

В учебном зале, о котором идет речь, мы поговорили с четырьмя посетителям», которые приобрели знание языков.

Мастер завода № 22 Давыдов вошел в зал с толстой пачкой книг. Мы их перелистали, желая узнать, что читает мастер.

- Сегодня я пришел в зал за двумя консультациями, - сказал мастер-комсомолец. – Я прочел «Вильгельма Телля», и свой русский перевод этой вещи я покажу преподавателю. Гете в подлинниках я читаю легко, а теперь наполовину прочел «Коварство и любовь» Шиллера. («Это, - подсказывает нам директор зала, - по языку одна из наиболее трудных вещей»).

Два года назад Давыдов, в читальне Наркомтяжпрома просматривал немецкие журналы по своей специальности - теплотехнике - и не умел разобраться в этих журналах.

Прошло два года, и вот он свободно слушает доклад одного ив руководителей немецкой компартии, тов. Геккерта, он идет на собрание немецких писателей и там слушает Отто Юльевича Шмидта, рассказывающего об эпопее «Челюскина». Давыдов не только слушает, но и сам уже делает доклады. Его немецкий рассказ «От тюрьмы народов к Советскому союзу» слушали иностранцы и поняли до единого слова. Немецкие газеты Давыдов уже не читает, напряженно задумываясь над словами и оборотами речи, а легко пробегает целые столбцы сообщений о Сааре или нелегальной работе германской компартии.

- Дома я не работал ни одной минуты - весь мой немецкий язык «сложился» здесь, в зале. Свободен - прихожу, занят на заводе - пропускаю, но все время двигаюсь вперед. Теперь с немецкого перехожу на английский.

Давыдов уходит к столу выдачи: сдать прочитанную хрестоматию по теплотехнике и взять немецкие стихи.

... Военнослужащая Ганенфельд от комсомольца Давыдова отличается прежде всего возрастом. В 44 года от роду она уложила в портфель словарики и грамматику. Звания языка требовала работа, а память на языки оказалась, мягко говоря, далеко не блестящей: пришлось заниматься очень кропотливо и упорно.

Полтора года ушло на изучение английского языка, но совершенно неожиданно пришлось переключиться на немецкий.

Теперь уже прочитан в подлиннике келлер мановский «Туннель», сделаны и сданы переводы специальных статей, о производстве стекла и керамики, и после вынужденного перерыва Ганенфельд опять возвращается к английскому языку...

... Московский экономический институт посетил несколько лет назад американский турист-студент. Он с интересом осматривал аудитории и красные уголки, шумный профком, пеструю стенновку и до смерти хотел лично, без посредничества переводчика, потолковать со своими советскими коллегами. Обрыскали весь вуз, приводили к гостю десятки студентов, знавших по нескольку иностранных слов, но поговорить с американцем не смог ни один студент. Печальный факт, но масса студентов оказалась для американца намой!

Когда американец надел шляпу и вышел из института, студенты переглянулись: они кончали вуз, и они, без пяти минут специалисты, даже в складчину не могли слепить толковой фразы на одном из главных языков. Самые рьяные тут же дали себе слово - через год знать иностранный язык, и два партийца свое слово выполнили: теперь они уже не немые и не глухие при встречах с иностранцами.

Один из этих двух, постоянный посетитель учебного зала библиотеки, преподаватель-обществовед тов. Земляков, недавно легко рассказал группе американцев, как он, сын колхозника, стал научным работником, а в разгоревшейся беседе он даже смог отметить у одного иностранца некоторые погрешности против правил грамматики.

После четырех лет учебы в экономическом вузе Земляков вышел с ничтожным запасом иностранных слов. За два года систематических посещений учебного комбината в Столешниковом переулке он накопил солидный багаж: 5 тысяч английских слов уже прочно закреплены в его памяти. Как работал Земляков? Он переписывал по нескольку раз слова, делал списки слов и вывешивал их над постелью: читал их на сон грядущий, а проснувшись, подставлял голову под этот утренний душ английских слов. Сейчас он богач: он уже может жить на свои языковые накопления - читать «Сверчка на печи» Диккенса и вместе с Джеком Лондоном путешествовать по белому безмолвию и коралловым островам.

В учебном зале, как мы уже сказали, нет строго регламентированной системы учебы. Вам дают совет, указание, но сами вы вольны его выполнить или изменить. И несмотря на такую постановку, казалось бы, не принуждающую и не обязывающую к серьезной продуктивной работе, десятки и сотни людей здесь вооружаются достаточно крепким знанием языков. Внутренняя дисциплина оказалась достаточно крепкой, и, по существу, эта самодисциплина, это стремление не отстать от других стали обязанностями, с которыми каждый считается и в которых отчитывается перед самим собой. Разумеется, такой метод преподавания не может стать всеобщим, но он заслуживает внимания и проверки.

... Когда читаешь Ленина, бросается в глаза, что во всех своих крупных работах («Материализм и эмпириокритицизм», «Государство и революция», «Империализм как высшая стадия капитализма») Ленин не любил пользоваться переводами. Разбираясь для своих работ в груде книг, Ленин пользовался подлинниками и. цитируя Маха, Пуанкаре или Гобсона, он почти всегда сам переводил заново нужные выдержки.

Нам нужно усвоить эту черту ленинского стиля работы. Звание языков должно стать одним из характерных признаков культурного бойца за социализм.

• Страницы:
• 1
• 2
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.