Костер уже не горел. Красные огоньки вспыхивали в золе. И все равно было тепло.
На зиму выдали валенки, хотя холода еще не наступили. Ксения хихикнула: тупоносые валенки казались больше самой Альки. Володя молча взял валенки и куда-то ушел. Принес черные, поменьше.
— На! Учись ходить.
Алька училась всему. Недавно ее поставили вместе с Иваном «гнать простенок». Это нетрудно. Надо только быть внимательной и научиться любви к этому простенку. Алька научилась.
Кирпичи совсем по-настоящему вливались в общую стену. Алька с удовольствием смотрела на стену. Крепкая. Будет стоять долго. А может быть, вечно.
Отовсюду она могла узнать свой «простенок»: орнамент из силикатного и красного кирпича казался издали вышивкой.
Ксения смеялась:
— Вышивальщица! Руки в цыпках, и нос пять раз облезал...
— Ну и что?
— А вот то! Надоест!
— Правильно. Уже надоело. Воды не напасешься на мытье. Коменданта общежития поймать бы надо. Пусть хоть подвоз воды организует. Машин много, а толку мало.
Ксения улыбнулась: уж и комендантов перестала бояться. Молодец!
Заканчивали постройку дома. Кутаясь от ветра в пальто, как-то пришла Алька на работу. Мастер, углубленный в изучение табеля, равнодушно произнес несколько фамилий: не нужны, проситесь в другие бригады, дом кончили строить, рабочих надо меньше.
Была в этом списке и Алькина фамилия.
Алька возмутилась:
— Как это не нужны?! И что значит «проситесь»?!
Мастер поднял глаза:
— Чего ты, Беляева, кипятишься?
— Я не кипячусь! Только не понимаю, зачем нас раскидывать по человечку? Мне нравится вместе. Я, может, не всему еще научилась от Ивана! Я, может, еще углы хочу заводить, как он!
В 11-м номере читайте о видном государственном деятеле XIXвека графе Александре Христофоровиче Бенкендорфе, о жизни и творчестве замечательного режиссера Киры Муратовой, о друге Льва Толстого, хранительнице его наследия Софье Александровне Стахович, новый остросюжетный роман Екатерины Марковой «Плакальщица» и многое другое.