- В это нетрудно поверить, сударыня, - вставил я.

Леди слегка покраснела и продолжала свой рассказ:

- По мере того как я росла, Меня все больше стал беспокоить какой - то внутренний разлад. Каждая моя мысль или поступок тотчас же вызывали во мне противоположное стремление. Таков был результат наследственности. Одной половиной своего существа я была Адаме, другой - Редмонд. Стоило мне взглянуть на что - нибудь, как один мой глаз скашивался в другую сторону. Стоило мне правой рукой взять соль, чтоб посолить картошку, как левая протягивалась и, помимо моей воли, посыпала ее сахаром.

Не раз, когда одна моя рука брала на рояле звучные аккорды бетховенской сонаты, другая тут же принималась бренчать «За садовой оградой» или «Скидморские гвардейцы». Кровь Адамсов не вступала в соединение с кровью Редмондов. В кафе я заказывала ванильное мороженое, тогда как вся моя душа томилась о лимонном. Сколько раз я мучительным напряжением нервов (старалась заставить себя раздеться на ночь, но противоположное побуждение оказывалось сильнее, и «место того я надевала самые свои дорогие и изысканные наряды и ложилась спать в чулках и туфлях. Встречалось ли вам что - либо подобное а вашей практике, доктор?

- Никогда, - сказал я. - Это действительно из рада вон выходящий случай. И вам так и не удалось победить в себе это внутреннее противоречие?

- О нет, как же! Путем неустанных усилий и длительных упражнений я добились того, что оно сказывается теперь только в одной области. В остальном я теперь свободна от его влияния. Только способность передвижения остается у меня нарушенной. Мои нижние конечности отказываются действовать согласованно. Если я хочу пойти куда - нибудь, одна из них послушно следует моему желанию, но другая тотчас же делает шаг в противоположном направлении. Можно подумать, что одна из них - Адамс, а другая - Редмонд. Только в одном случае все идет хорошо - это, когда я еду на велосипеде: при этом одна опускается, когда другая поднимается, а это как раз то, что нужно. Но пешком я никак не могу с ними справиться. Вы видели, чего мне стоило войти в эту комнату. Что же вы мне посоветуете, доктор?

Ваш случай в самом деле исключительный, - сказал я. - Я обдумаю его, а завтра в десять часов утра приходите, и я пропишу вам рецепт.

Она встала, и я проводил её вниз, где ее дожидался экипаж. Никогда еще мне не приходилось видеть такой развинченной, нескладной, вихляющей походки.

Весь вечер я размышлял над этим случаем, перечитал все, что только можно было по расстройствам локомоторной функции и заболеваниям двигательных мышц. Но нигде я не нашел ничего, применимого к моей пациентке, и около полуночи вышел на улицу подышать свежим воздухом. Мне пришлось пройти мимо лавки одного старого немца, и я зашел перекинуться с ним двумя - тремя словами. Несколько дней тому назад я заметил у него во дворе пару ручных оленей, свободно бегавших за небольшой загородкой. Я спросил, где они теперь. Он объяснил, что они дрались и не ладили между 'собой, а поэтому он разлучил их и запер каждого в отдельное помещение. Тут меня вдруг осенила идея.

На следующий день, когда молодая леди явилась в мой кабинет, у меня уже готов был рецепт для нее. Я вручил ей этот рецепт, она прочла, покраснела и, каталось, готова была рассердиться.

- Попробуйте, сударыня, - Сказал я.

Она согласилась попробовать, - и не далее как вчера я видел, как она шла по улице грациозной и легкой походкой, которой могли бы позавидовать многие леди в нашем городе.

- Что же это был за рецепт? - опросил репортер.

- Я просто посоветовал ей носить шаровары, - отвечал молодой врач. - Как только враждующие элементы оказались разлученными, гармония восстановилась. Адамсы и Редмонды перестали сталкиваться, и моя пациентка излечилась совершенно. Простите, - продолжал врач, - сейчас уже половина восьмого, а ровно в восемь у меня с ней свидание. Скажу вам по секрету, что она согласилась в ближайшем будущем переменить свою фамилию на мою. Надеюсь, конечно, что все, о чем я вам рассказывал, останется между нами.

- Разумеется, разумеется, - сказал репортер. - Но не выпить ли нам еще бутылку лимо...

- Нет, нет, благодарю вас, - сказал доктор, торопливо вставая. - Мне пора. Всего хорошего. Скоро увидимся.

(«Хустонская ежедневная почта». Воскресенье, 3 мая 1896 года).

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.