На каждой остановке поезда Васильев спешит с молотком и масленкой. Он выстукивает, выслушивает буксы каждого вагона, потом, как самый внимательный врач, прикасается к ним. Малейший нагрев говорит ему о болезни буксы. Ее нужно проверить: цела ли набивка подшипника, нет ли в буксе твердых предметов - попавших со стороны камней, гаек, болтов, не истрепался ли фитиль, нет ли задира шейки. Задир - самое страшное.

Васильев не имеет отцепок, позорящих имя смазчика. Взятый им состав, пробежав 1.500, 5.000, 14.000 километров, приходит в полной исправности, - вагоны весело постукивают на стыках и надоедливый писк не режет уха старшего осмотрщика вагонов.

Но все же трудно в 53 года пробегать многосаженный состав. При малых стоянках и половины не пробежишь. Поэтому есть у Васильева подсменщик, смазчик - молодой парень - комсомолец. У него ноги перевиты упругими мышцами, а на груди значок ГТО.

Сашка Агапкин - активист. Он собирает членские взносы, пишет в газету, сам член редколлегии, прикреплен к пионеротряду, учится. Смазчиком стал он два года тому назад. На первых порах старик делал все сам, а Сашка приглядывался. Учил: «Масло заливай до сих пор - не больше, а то убыточно будет. А меньше тоже не надо, потому не хватит на пролет, свистеть будет, шейку задерет».

Через две недели Сашка уже самостоятельно ставил люлечный болт.

С нарядчиком у Васильева договоренность, чтобы спарника не менял: «Нельзя людей разбивать, если сработались. В машине и то - притрутся части, и ход ровный и работают отлично, а новые поставить, - всегда хуже первое время работают».

Васильев здорово сработался с Сашкой Агапкиным. Где не успеет Васильев, Сашка поспеет, где Сашка не знает, Васильев знает.

Плохо только администрация Казанской дороги обеспечивает работу смазчиков в пути: нет на станциях смазочного материала. Хоть весь состав сгори - негде достать!

Едет смазчик из Москвы, имея в запасных частях два подшипника, два рукава, люлечный и рессорный болты, а в составе 14 - 16 вагонов.

Раз занарядили Агапкина отдельно от Васильева. У семи вагонов начали греться буксы на первой же остановке от Москвы. Ставил их Агапкин и на воду, и свечи парафиновые клал в смазку. Ничто не помогло, - плохо сработали московские слесари. На 1.550 километре подшипник загорелся. В Поклевской стали менять, - на всю станцию напильника нет для шабровки. Так и поехали на нешабренном. Из Богдановича дали депешу в Свердловск: «Вышлите слесарей». Слесарей выслали, а подшипника не дали, - нет в Свердловске подшипников.

Красноуфимская шабровка не отличалась точностью, и нагрев стал значительнее.

В Сергаче отчаявшийся Агапкин, вопреки всяким инструкциям, заправился автомобильным автолом, - не было смазки.

На перегоне Навашин - Муром большой пассажирский вагон загорелся. Вагон отстояли и отцепили в Муроме.

«Из поезда № 12, вышедшего из Москвы 22 июня, выбыл вагон по причине горения букс» - так гласит официальная бумажка.

Агапкин сидит в низенькой столовке депо и глотает суп. Вдруг он отрывается от тарелки и смотрит пристально в ту сторону, где за столиком сидит со своей бригадой Захарыч. Он бомбой подлетает в Захарычу и во все горло орет:

- Эй, ты, мастер! Тебе не вагоны, а сапоги чинить. Сгадил, стерва, 12 - й вагон. В механики лезешь. Ну погоди! Мы еще поговорим, какое ты есть механик!

Захарыч недоумевающе смотрит в лицо Агапкина:

- Ты что, сдурел, парень, что бросаешься?!

- А то и бросаюсь, - переводя дыхание, говорит Агапкин, - вы ведь 12 - й вагон ремонтировали? В Мурмане он теперь. Буксы у него погорели.

Захарыч хмурит брови, смотрит на ребят - бригадников, словно спрашивая каждого: «Ты стоял на подшипниках?», и потом говорит Агапкину:

• Страницы:
• 1
• 2
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.