Нядьга выигрывает спор

- Я этого не понимаю, сварится - есть будем, - отозвался Михаил, складывая рыбу в ведро.

- Ну так послушай меня, старого. Когда я сыплю крупу в котел, я уже знаю, что буду варить - боду или кашу. На боду горсть крупы засыплю, на кашу - десять. На домашнюю уху надо огонь пожарче, чтобы рыба разварилась до костей. А рыбачья нанайская - первый пузырь вскочит, снимай с тагана: готово.

Уху сварили по - рыбачьи, и вскоре вся бригада сидела у костра. Люди проголодались, ели молча, деловито. Нядьга только собирался подцепить ложкой из ведра тупорылую навагу, как вдруг у самого берега из воды бесшумно высунулась большая черная голова с вытаращенными глазами. Ложка выскользнула из рук и, звякнув, потонула в ведре. А нерпа, плеснув хвостом, скрылась под водой.

- Я подумал, сам водяной вылез, - пытаясь скрыть смущение, шутливо оправдывался Нядьга под дружный смех всей бригады.

Михаил принялся своей ложкой вылавливать утонувшую ложку Нядьги.

- Кому - кому, а тебе, Нядьга, не стоило бы пугаться. Ты у нас по нерпам знаменитый охотник.

Нядьга растерянно заморгал глазами. Все сразу поняли, на чтб намекал Михаил.

Дело это случилось еще в прошлом году. Однажды на рассвете Нядьга разбудил чуть не половину колхоза.

- Я нерпу убил! - кричал он, стуча в одно окошко за другим. - Помогите до дому дотащить.

Бить нерпу еще никому не приходилось. Все выскочили на крик старика и побежали за ним на берег. На прибрежном песке и в самом деле, безжизненно раскинув ласты, лежала большая нерпа.

А Нядьга торопливо рассказывал:

- Иду это я по берегу, у меня сеть с вечера поставлена была. Думаю, пока старуха еще спит, принесу рыбки свежей. Вижу, валяется на песке большое бревно. Опять - таки, думаю, бревно в хозяйстве пригодится. Хотел было оттолкнуть его подальше, чтобы приливом назад в море не унесло, пока я за рыбой хожу. А оно как вдруг зашевелится! Испугался я: зачем бревну шевелиться? Присмотрелся, а это нерпа. Ружья с собой нет. Подбежал я к ней и ударил сапогом по носу. Старый Нядьга знает, куда бить. У зверя всегда душа в носу. Сразу сдохла нерпа. Хорошо, что я в то утро кожаные сапоги надел.

Рыбаки хлопали Нядьгу по плечу, разглядывали неону. Вдруг Годо Одзял спросил старика:

- Говоришь, сапогом по носу ударил? А почему задние ласты у нее раздавлены?

И тут все увидели: на песке ясно отпечатался след новых покрышек тяжелого грузовика. Дружный хохот разнесся по берегу.

- Жаль, моя бабушка пораньше не поднялась, - захлебываясь, сказал Михаил Перменко, - а то бы она стала первым нерпичьим охотником.

Вот на какую историю намекал молодой рыбак.

- Ой, Михаил, - сказал Нядьга, - не будь у тебя такого острого языка, тебя бы вороны исклевали! А лучше, когда у человека не язык, а ум острый.

Михаил не любил, чтобы последнее слово оставалось за кем - нибудь другим; он собрался что - то ответить, но в это время на реке показались нерпы. Они поднимались по течению в погоне за косяками корюшки, которая шла в верховья на нерест.

- Смотрите, сколько их! - сказал Годо Одзял. - Хорошо бы на зиму нерпичьего жиру запасти! Он вкусный, меня орочоны угощали. Ну, да разве мы не охотники? Запасем.