Мы живем в новом обществе, и оно единственное из всех существовавших на земле сумело создать представление о том, какими должны быть личности, которые его отстаивают и развивают. Воспитание может быть созвучно целям общества лишь при всеобщем справедливом общественном устройстве. Задачи, которые ставит коммунистическое воспитание, ясны, но самый, на мой взгляд, важный вопрос нашего современного духовного развития заключается в том, соответствуют ли средства, которые мы используем, нашим принципам. Потому что если средства им не соответствуют, я не могу себе представить осуществленными и сами принципы, Я не могу представить себе социализм без глубоко социальных личностей, испытывающих естественную потребность жить в согласии с новой нравственностью, без счастливых и удовлетворенных людей, подавивших и преодолевших естественный эгоизм, готовых быть равноправными членами общества, которое ненавидит насилие, националистические, расовые и групповые предрассудки, без мужчин и женщин, освобожденных от десятков невротизирующих комплексов. Я не могу представить себе осуществленный социализм без воспитания, которое ревностно служит его идеалам, и не могу поверить, что оно приведет к искомым результатам, если находится в руках воспитателей и руководителей, лишь формально исповедующих наши идеи.

Когда-то Макаренко изливал свой благородный гнев на всякую воспитательскую деятельность, лишенную ясной, точной и предварительно определенной цели: «В педагогической теории, как это ни странно, цель воспитательной работы обратилась в категорию почти забытую». В доказательство он приводил следующее определение: «Воспитывать детей — это значит прививать им положительные качества (честность, правдивость, добросовестность, ответственность, дисциплинированность, любовь к учебе, социалистическое отношение к труду, советский патриотизм и пр.)».

«В этом милом «научном» перечислении,— продолжает Макаренко,— меня все приводит в восторг. Больше всего нравится мне это «и пр.». Так как перед этим «положительным качеством» стоит «советский патриотизм», то можно надеяться, что «и пр.» будет тоже неплохо. А какая тонкость в понятиях: с одной стороны — честность, с другой — добросовестность, а между ними обложенная добродетелями, как ватой, помещается «правдивость»... посмотрите, с каким старанием выписано слово «дисциплинированность». И это ведь всерьез, потому что перед ним стоит «ответственность».

Ирония выдающегося педагога и сегодня сохраняет свою силу по отношению ко всем, кто считает достаточным обозначить цели воспитания как набор пожеланий. Я имею в виду не современную теорию, а существующую практику. Прежде чем появилась последняя редакция этой книги, один из рецензентов справедливо упрекнул меня за то, что мои ссылки на педагогическую литературу односторонни, что в последнее время появилось много новых трудов, которых я, очевидно, не знаю. Я задумался над тем, что мне предпринять. В мои намерения никогда не входило анализировать современную педагогику, это мне не по силам да и не отвечает замыслу этой книги. Разумеется, я мог бы подстраховаться двумя-тремя цитатами, но вместо этого я решил вычеркнуть большую часть тех цитат, которые я было использовал. Пусть лучше специалисты по педагогике сочтут меня добронамеренным профаном, чем я попаду в положение одного профессора, который обезоруживающе твердил: «Одни пишут так, другие этак, а кто прав, признаться, и не поймешь...»

Я не претендую на то, что скажу что-то новое и доселе неведомое. Моя цель—указать на те обстоятельства и явления, которые мешают нашим детям становиться людьми лучшими и более социальными, чем мы сами. Моя цель — заставить читателей задуматься, и, чтобы ее добиться, я не хочу проявлять умеренность в оценках. Вероятно, я буду впадать в преувеличения, в крайности. Статистическая объективность скучна мне. Она не отвечает нашим тревогам и волнениям. Ибо я не знаю явления более загадочного, более эмоционального, более трагического, чем то, как детство, исполненное разнообразных возможностей, чувствительное к красоте, восприимчивое к добру, детство, воплощение трогательной невинности, превращается в скучную, однообразную и расчетливую зрелость. Убийство Моцарта в каждом из нас, о котором говорил Сент-Экзюпери, продолжает совершаться. Не будем закрывать на это глаза, не будем пытаться это отрицать. Какая польза обманывать самих себя?

II

Когда-то в медицине существовало непреложное правило — врач не должен сообщать больному о серьезности его заболевания. Для этого были известные основания — считалось, что, если больной будет знать правду, это не поможет лечению, а лишь подорвет и без того ослабленные у страдальца силы сопротивления. Ныне в некоторых странах считают по-другому — больному лучше знать все. Вопрос сложный и спорный, но в обществе, где все больные и все врачи, ложь едва ли может иметь терапевтический смысл. Впрочем, некоторые социологи полагают, что не всякие статистические сведения надлежит предавать огласке, и соображения их напоминают соображения врачей, которые скрывают подлинную болезнь. Но врач по крайней мере сам же и берется за лечение — если он добьется успеха, не так уж важно будет, какую болезнь перенес пациент. Статистика же никого не лечит, а замалчивание ее выводов приводит иной раз к самым тяжелым последствиям.

Лет десять назад представитель одного юридического учреждения официально сообщил группе журналистов, что, по имеющимся данным, среди детей, совершивших преступления, число тех, чьи родители в разводе, меньше числа детей из «благополучных» семей. Юрист согласился на публикацию этих данных, но позже вычеркнул все конкретное и настоял на том, чтобы были опубликованы лишь его общие фразы.

Мне не верится, что подобный страх может сочетаться с нашими усилиями и надеждами на то, что жизнь наших детей станет лучше; я думаю, что и сам этот страх — результат плохого воспитания. Ведь опасаться того, что люди находятся на каком-то инфантильном уровне и потому-де надо скрывать от них правду,—значит не только солидаризироваться с теми, кто с наслаждением говорит горькие слова о неразвитости нашего национального сознания, но и еще больше его подавлять.

— Преступность среди несовершеннолетних в нашей стране растет.

— Молодежь до восемнадцати лет все чаще употребляет алкоголь. Празднование дня рождения или какого-либо другого события редко проходит у старшеклассников без вина и более крепких напитков.

— Число разводов среди молодых семей увеличивается.

— Преступления против общественной собственности умножаются, а это значит, что социальное чувство слабо развито.

То соображение, что все эти явления суть спутники цивилизации и урбанизации и что во многих государствах статистика куда страшнее, чем у нас, не может нас утешить. Социализм появился как отрицание того общественного строя, который самим существом своим предопределял эти общественные язвы. И если одни и те же тенденции проявляются в двух разных мирах, надо искать, что общее не устранено, какие болезни личности встречаются повсеместно и почему они распространяются и там, где общественный климат совсем другой. Вирус может быть одним и тем же, но силы сопротивления различны. Мы должны иммунизировать наших детей против этого вируса.

А достаточно ли мы сделали для того, чтобы они стали лучше нас? Да или нет? Я уверен, что мы честно адресовали им наши благие пожелания, но не оставались ли пожелания лишь пожеланиями, в лучшем случае намерениями? И почему, когда я слушаю разговоры людей, принадлежащих к моему поколению, я так часто слышу старый припев: «Мы были другими!» Разумеется, под другими тактично скрывается «лучшими». И действительно, как подумаешь, что из студентов одного курса, насчитывающего не больше сотни человек, не менее десяти стали профессорами, еще столько же — старшими научными сотрудниками, а почти все остальные достигли самых высоких мест на избранном ими поприще, нетрудно усомниться в способностях того поколения, которое мы создали. Правда, в наше время болгарская наука лишь начала бурно развиваться, и мы заняли свободные места. Сегодня мы продолжаем их занимать, так что нечего удивляться тому, что возможности у наших детей более ограниченные.

Да, но мы проявляли больше энтузиазма!

Верно. Проявляли. Прежде всего потому, что у нас были более ясные перспективы. Тогда наука все еще не была профессией в нынешнем смысле слова, и пример ее титанов начала века выглядел достижимо привлекательным, даже доступным, пусть и в более скромных масштабах. А что произошло спустя десятилетие? За тринадцать лет работы ассистентом я не помню случай, чтобы ко мне пришел студент и попросил консультацию по вопросу, не включенному в программу подготовки к экзамену. Новые студенты охвачены духом практицизма. Когда-то тройка по одному из основных предметов была равносильна катастрофе, теперь в большинстве случаев она стала целью.

— Трех баллов хватит? — Я часто задавал этот вопрос и всегда получал в ответ благодарную улыбку.

Образование постепенно перестает быть источником духовного наслаждения и превращается в этап, который надо преодолеть. И даже если мой собственный опыт односторонен и ограничен, подозрение, что сегодня молодые люди во всяком обучении видят прежде всего обязанность, которую необходимо формально выполнить, меня не оставляет.

Когда же диплом в кармане, наступает драма распределения, описанная и в литературе. Известно, что каждый, по своему желанию выбравший провинцию, по определению становится положительным героем.

Как получилось, что целый ряд занятий, которые прежде не только считались достойными, но вызывали преклонение и воспевались поэтами, сегодня потеряли свою привлекательность? Ремесло строителя-каменщика, резчика по дереву, кузнеца... Можно провести сколько угодно опросов в скольких угодно школах — никто к этим профессиям не стремится. Сокровенная мысль Сали Яшара [герой известного произведения болгарского писателя Йордана Йовкова (1880—1937) «Песня колес»] — сотворить своими телегами доброе дело, ибо песня их колес издали будет возвещать, когда и кто из странников возвращается в родной дом,— претерпела нынче странную трансформацию. Заблуждение, согласно которому труд чиновника выше, чем труд кузнеца, стало всеобщим. Оно очевидно, и тем не менее бухгалтер продолжает в глазах людей занимать более высокое место, чем каменщик. Даже та неоспоримая истина, что творческое начало проявляется намного активнее во множестве ремесел, чем в деятельности гордой социальной категории «служащие», бессильна убедить любящих родителей направить свое чадо в обучение какому-либо ремеслу.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.