Не путями господними

И Калину отец Дмитрий не оставлял без внимания:

- Учись, дочь моя. Придешь после школы к нам - хорошо тебе в обители будет, секретарем станешь!

Калина часто ходила в монастырь. Тишина, благость... Но чем больше вглядывалась в житье монашеское, тем на душе противнее становилось: рядовые послушники, те, что встают в пять утра и работают по десять - двенадцать часов (не считая времени молитвы), ходят грязные, оборванные. Священники всегда кушали раньше послушников, одевались лучше и не работали.

А однажды, в пост, увидела Калина сало на столе у попа Иосафа.

- Отец, да ведь это грех!

- Грех, если миряне видят! О - о, я их знаю, у них всегда помыслы грязные! А когда не видят, какой же тут грех? - ответил он, запивая сало горилкой.

«Господи, в какого бога они веруют? Да и есть ли этот самый бог? Священники не боятся его, куркулям он помогает во всем плохом...»

Каким бы путем пошла девочка, к которой стали проявлять внимание церковники, не попадись ей настоящие советские люди и прежде всего директор школы Василий Михайлович Сыма! Сколько раз приходил он в низкую, разваливающуюся хатку к сиротам! Его тонкое лицо было высушено туберкулезом, умные, все понимавшие глаза словно в душу заглядывали:

- Учись, Калина, не верь попам! Сама видишь, как наша Советская власть нуждается, в грамотных, умных людях!

От его посещений дышалось легче, хотелось разогнуть спину, быть ближе к людям. Этот человек, приговоренный болезнью к смерти, заставлял любить жизнь, видеть ее красоту и радость, верить в завтрашний день.

Отец Дмитрий обещал Калине сытую жизнь в монастыре, а Сыма помог ей поступить в педагогический техникум, выхлопотал для малышей пенсию.

Но заниматься пришлось недолго: тяжело заболела сестра Василина.

- Это божье наказание за неверие твое! - в один голос с попом шипели Калине соседки.

Учеба брошена, Василинка при смерти. Снова зачастил в хатку ласковый отец Дмитрий. Но Василий Михайлович Сыма не оставил воспитанницу. При его содействии девушку приняли в культ - просветтехникум. Здесь Калина Щербан особенно ясно поняла важность своей будущей профессии: поистине огромные дела могут творить на селе работники клубов, библиотекари!

В техникуме ее поддержали чуткие люди, и прежде всего учителя супруги А. Пятакова и П. Якуненко.

- В твои годы я была такой же бедной, - говорила Пятакова Калине. - Имела одно платье, стирала его ночью, чтобы никто не видел! И без всякого бога на ноги встала! Учись, верь в себя - всего добьешься!

Бог!... Теперь при одном упоминании имени божьего в памяти возникал звериный облик кулаков - убийц отца (какие богомольные были они, Василий Симулик и Иосиф Кашков!), вспоминалась тюремная жизнь послушников и брата Михаила, бегающие глазки игумена...

Ничего, кроме злобы, не осталось у нее к засиженным мухами деревяшкам, издавна висевшим в темном углу хаты. Однажды Калина подошла к иконам, сорвала их со стены и бросила в печку. И сразу светлее стало в комнате, чище!... Удалось, наконец, вызволить из монастыря и брата Михаила.

Выпускница техникума стала сельским библиотекарем. Скромная комната читальни, как магнит, притягивала хлопцев и девчат Изы. Здесь продумывались литературные вечера, готовились номера самодеятельности. С каждым днем все больше ощущала Калина свою силу. Комсомольцы единодушно избрали ее своим секретарем.

Вместе с сельскими коммунистами она постаралась наладить атеистическую пропаганду. На вечерах вопросов и ответов разгорались горячие споры между учителями и верующими.