Берег приближался страшно медленно. Лейтенант Чаянов опрокинулся на спину и неподвижно растянулся на воде, качаемый плавной волной.

Сколько времени он плыл? Какое расстояние он проплыл? Понятие о времени и расстоянии было утрачено им с той минуты, как он выбросился из тонущего тузика, прошитого пулемётами «мессершмитта».

Проклятый немец! Он пытался ещё стрелять по Чаянову, когда лейтенант уже бросился в воду. До берега в это время оставалось километров десять. В воде Чаянов сбросил всю одежду. Оставил только фуражку, чтобы солнце не жгло голову. Но захотел он также расстаться с паспортом моряка - тельняшкой. И ещё был пистолет в кобуре. Он немного мешал, в особенности когда приходилось лежать на спине. Пистолет тянул середину туловища вниз, и нужно было от поры до времени подгребать усталыми руками, чтобы держаться на поверхности. Но бросить пистолет лейтенант не хотел - это было последнее и единственное оружие. Оно могло пригодиться.

Последние метры до берега оказались самыми трудными. Волна катилась на берег шумящим пенным накатом и отваливалась обратно, увлекая своей тяжестью пробивающегося сквозь неё пловца, не давая выброситься на серые, обкатанные прибоем голыши пляжа. И пока лейтенант боролся с волной, его неотступно преследовала мысль, что эта борьба может оказаться напрасной, что в тот момент, когда он встанет на бессильные, дрожащие ноги, из чащи кустарников высунется дуло автомата и чужой, хриплый голос прокаркает: «Халт!»

Волна, наконец, вышвырнула его ослабевшее тело на голыши. Всей грудью Чаянов ощутил нежащую, особенно милую сейчас теплоту нагретых за день камней.

Солнце уже висело над широкой синей водой, налитое предзакатной желтизной. Пляж был неширок. От уреза воды до подъёма, где начиналась гуща кустарника, было не больше сорока шагов. Лейтенант, прищурясь, разглядывал кусты. Он всё ещё не доверял их ядовитой, маслянистой зелени. Распухшими от веды, непослушными пальцами он расстегнул кобуру, вытащил пистолет и встряхнул им в воздухе, чтобы вылить из ствола воду. Потом встал в рост и, цепко ступая по округлостям голышей, медленно пошёл к кустам, готовый мгновенно кинуться назад.

Но всё было тихо, и он раздвинул левой рукой первые ветви, не услышав ни окрика, ни выстрела. Мгновение спустя он исчез в зелени. Это была первая удача. Теперь его не могли увидеть ни с моря, ни с земли.

Кусты теснились плотной, непроходимой стеной. Лейтенанту приходилось пробивать её головой и всем телом, отгибая и осторожно отпуская ветки, чтобы не шуметь. Шипы и колючки впивались в тело, но он не замечал царапин и проступающих капелек крови.

Берег полого подымался кверху. Где - то весело верещала задорная пичуга. Чаянов остановился, прислушиваясь. Нежный, мелодический звук, похожий на звон стекла о стекло, слышался откуда - то близко. Лейтенант пошёл по направлению этого звука. Неожиданно кустарник распахнулся перед ним, и он увидел в ложбинке подножие скалы. По её желтоватому песчаному скату сбегала тонкая плёнка воды и падала в маленький водоём, выбитый в камне. И как только Чаянов увидел воду, он понял, что его мучит жажда. Он провёл весь день в воде, но эта вода не утоляла жажды. От неё только распухли и потрескались губы и во рту стоял отвратительный йодистый привкус.

Послушав тишину, лейтенант шатнул к водоёму, опустился на колени и окунул лицо в холодную, чистую воду. Долго и жадно пил маленькими, частыми глотками. Счастливый, отвалился от водоёма и сел на камень, наслаждаясь неподвижностью отдыха.

Итак, он благополучно вышел из передряги и остался жив. Но впереди было немало дела и дела трудного. Сначала надо определить, где он находится и в какую сторону нужно идти. Путешествовать в одной тельняшке - перспектива малообещающая. Полосы тельняшки на зелёном фоне видны издалека, и человек в тельняшке так же вызывающе заметен в лесу, как зебра на снегу. Кроме того ночи становятся прохладными, и нужно прикрыться. Уже и сейчас сверху, с горы, тянуло влажной сыростью.

Лейтенант сидел, опустив голову, машинально разгребая пальцами ноги мелкую гальку у водоёма. Вдруг он резко насторожился: наверху над источником послышались быстрые, мелкие шаги. Кто - то уверенно и торопливо шёл к водоёму, видимо, знакомой тропкой.

Чаянов откинул предохранитель пистолета и бесшумно отполз назад, в стену зелени. Солнечное золото уже погасло на листве, и по ней пробежали дымчатые тени. Шаги приближались. Они звонко стучали по камням. И вместе с этим стуком Чаянов уловил голосок, мурлыкающий какую - то песенку. Голос был высокий, детский или женский, и это успокоило лейтенанта.

Прилёгши наземь, Чаянов ждал. В нише, образуемой кустарником на противоположной стороны ложбины, мелькнуло пестрое платье, и к роднику спрыгнула тоненькая девушка. В руке у неё было синее эмалированное ведро, которое она поставила на край водоёма.

Теперь лейтенант хорошо видел её. Ей было лет шестнадцать. У неё было худощавое смуглое лицо с выдающимися скулами и большие тёмные глаза. Ситцевый сарафан, из которого она явно выросла, едва доходил ей до колен. Ноги её были обуты в деревянные сандалии. Они и стучали так звонко но каменистому спуску.

Девушка стала коленкой на край водоёма, подняла ведро и поставила его под струю, с треском ударившую в эмалированное дно. Девушка, улыбаясь, смотрела на воду и снова замурлыкала песенку.

Голубоватая тишь наступающих сумерек, шелест листвы, звук падающей воды и мелодия песенки сливались в общую симфонию мира и покоя, и Чаянов залюбовался из своего укрытия на эту девушку. Он даже забыл о своём сложном положении.

Ведро наполнилось до краёв. Девушка перехватила его. Её хрупкая фигурка изогнулась от тяжести. Чаянов понял, что сейчас она уйдёт. Нужно было решаться Иначе это мимолётное видение исчезнет и неизвестно, кто может прийти к роднику на смену ему. Только бы она не испугалась и не закричала.

Совсем тихо, стараясь придать как можно больше мягкости голосу, он окликнул:

- Остановитесь!

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.