Карысь проснулся внезапно, рывком, как почти никогда не просыпаются дети. Он сел в постели и с удивлением услышал, как торопливо и гулко бьется его сердце, как холодно становится в животе и как суетливо и щекотно бегают маленькие мураши по коже на спине. Карысь закрыл и вновь открыл глаза, пошевелил пальцами и осторожно спустил ноги с кровати.

Сквозь плотно задернутые разноцветные шторки в комнату слабо пробивался сине-зелено-оранжевый свет, который напоминал Карысю почти забытые впечатления от ныряния под воду с открытыми глазами. Но ныряние это когда – это летом еще будет, а теперь... У Карыся сладко замерло сердце, он босиком прошлепал к окну, отдернул шторку и, навалившись локтями на подоконник, посмотрел в сторону Амура. Серый, с синими промывами луж, взбугрившийся санной дорогой, студенисто, оплывшими торосами, лед был не похож сам на себя. Он показался Карысю беззащитно слабым и жалким. Другое дело – осенью, вот тогда лед так лед: голубой, упругий, со множеством таинственных трещинок и пузырьков, хрустящий и холодный. Однако разочарование Карыся было секундным, почти никакого следа в нем не оставившим, и потому через минуту он уже одевался в сенях, с восторгом думая о предстоящей вылазке на Амур. Он видел, как выбегает со двора, перепрыгивает лужу, несется мимо огорода, кубарем скатывается с крутого берега и... И именно в этот момент вошел отец. Он удивленно оглядел всклокоченного после сна Карыся, неправильно надетые валенки с калошами, шапку в руке и шарф в кармане, потом неопределенно хмыкнул и весело сказал:

– Ты, конечно, прежде всего умылся, почистил зубы, заправил свою постель, поел и теперь решил погулять?

Карысь зачем-то надел шапку и вздохнул.

– Да, ты поел, поди, и посуду после себя помыл, – не унимался отец. – Ну, брат, ты делаешь успехи, просто .поразительные успехи.

Карысь снял шапку и начал раздеваться, изо всех сил стараясь не встречаться с глазами отца. Он снял курточку, молча пошел в горницу и застелил постель. Потом, подставив маленькую скамеечку и встав на нее, решительно поддел сосок умывальника и отчаянно потонул глазами в мокрых ладонях.

Потом они вместе сидели за столом, и Карысю очень нравилось, что отец поставил одинаковые кружки, приготовил одинаковые бутерброды и положил в тарелки по одному одинаковому яйцу.

– Кто кого? – Отец взял свое яичко.

– Ага! – Карысь старательно прицелился и сильно ударил. Его яйцо хрустнуло и мягко осело в руке. Карысь огорченно разжал кулак и стал подозрительно осматривать трещины.

– Не обязательно бить сильно, – посоветовал отец, – гораздо важнее ударить точно. Видишь, у тебя вмятина сбоку, значит, ты ударил не «носом» и потому проиграл.

– Я в другой раз «носом», самым краешком,- – пообещал Карысь, – тогда посмотрим.

– Мне всегда нравилось, – улыбнулся отец, – что ты не любишь хвастаться, как другие мальчишки. Это – качество настоящего мужчины.

Карысь завозился, засопел, одним махом выпил свой чай, осторожно спрятав кусок недоеденного бутерброда за кружкой, полез из-за стола.

– Конечно, – сказал он, – если мне попадётся хорошее яйцо.

Отец отвязал Серка, потуже затянул подпругу и, взявшись за луку седла, вставил ногу в стремя. Карысь, внимательно наблюдавший за ним, наконец решился:

– Па-а, мне на Амур сходить можно? – Из-за волнения голос у Карыся получился суховатым, с хрипотцой.

Отец легко взлетел на Серка, нашел второе стремя и, одной рукой удерживая поводьями лошадь, второй надвинул Карысю шапку на глаза.

– Можно, Карысь, – весело сказал отец, – тебе пока что все можно, кроме одного: пожалуйста, не ходи на лед. Иначе нам о тобой здорово влетит от мамы. Договорились?

– Договорились, – вяло откликнулся Карысь, сдвинув шапку на затылок. – А если с самого краешка?

Серко не хотел стоять на месте, он то пятился, то боком гарцевал по двору, и Карысю приходилось ходить следом за ним. Но вот отец перекинул через плечо сумку с красным крестом, поправил фуражку и скомандовал:

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.