Кикуса был братом Ватану, секретаря туземного совета. Кикуса был человек высокого роста. Он ходил в европейских штанах, мягких уллах и зеленой фетровой шляпе, по всей вероятности, давнего американского происхождения. Его узнавали издали: толкаясь на носу бата, он не работал, как полагается, всем телом, а только сгибался до половины. Живот и ноги были у него неподвижны, и поэтому издали казалось, что тело у него живое только до пояса. Он носил короткие усы и короткие волосы.

Кикуса считался хорошим охотником, метким стрелком и соболевщиком. Нуждаясь в работнице, он взял вторую жену, Аню, пятнадцати лет.

До этого, когда Аня была еще моложе, ее взял в жены старик Пимка. Аня прожила у него три года, била вместо него рыбу и охотилась, когда старик обессилел. Одиннадцати лет она застрелила бродячего медведя.

С яростным этим медведем даже тигр не вступал в борьбу.

Тигр ходил по следам кабанов, намечая в добычу жирных свиней и выхватывая их из стада, когда у него появлялся аппетит. Медведь двинулся по следам тигра. Он приблизился к нему в момент еды: тигр рвал свинью, смачно выедая желудок. Медведь шел тяжелой походкой, ломая и обрывая сучья, стряхивая с ветвей снег. Минуту враги смотрели друг на друга, потом тигр опустил голову и скрылся. Медведь доел свинью.

С этого дня он ходил за тигром. Охотясь, тигр поступал так: первых двух свиней бросал медведю, а, отойдя подальше, располагался жрать сам...

Об этом немедленно стало известно всем охотникам, они старались не попадаться на пути медведя: встреча с таким хозяином не сулит ничего хорошего.

Полуслепой Пимка большую часть времени лежал в шалаше. Аня из мелкокалиберки стреляла белку. Белка шла густо, посвистывая в вершинах деревьев, серая, пушистая - первый сорт. Аня приносила добычу домой. Пимка ощупывал, определял качество, снимал шкурки. Вывернув, он подвешивал их сушиться.

Для одинокого Пимки самым близким существом стала Аня, и по вечерам, когда у костра поджаривалась белка, он рассказывал ей сказки.

Утром медведь подошел к шалашу, обошел вокруг и, ударив лапой, сорвал стену. Голова его просунулась в шалаш, глаза уставились на людей.

Люди сидели на корточках у костра. Они не шелохнулись. Медведь потянул носом и ушел. Пимка сразу угадал, что это за медведь.

- Мы пропали, если не уйдем, - сказал он и дрожащими руками набил трубку. - Надо сегодня уходить.

Но в этот день он не мог двинуться: ревматизм сводил его тело. Он стонал протяжным голосом. Аня растирала его, потом разогревала над костром бубен и подавала ему. Пимка, как и все, умел немного шаманить. Он пел, ударял в бубен и раскачивался. Но боли не утихали. Он отдавал бубен и валился на спину.

Около костра было тепло, а в углах шалаша стоял суровый мороз. Аня подстилала мужу две медвежьи шкуры и укрывала третьей. Старик дрожал, жаловался и стонал.

- Мы пропали, - сказал Пимка ночью, прервав на минуту стоны, - я знаю его: утром он вернется, чтобы убить.

Утром Аня положила мужа в сани. Было прозрачно и тихо. Деревья, точно вклеенные в воздух, потрескивали. Аня устроилась за стволом огромного тополя, отсюда она хорошо видела шалаш и поляну вокруг него.

Медведь пришел через полчаса после восхода. Он пробирался осторожно, нюхая воздух.

- Ну, как? - спросил Пимка.

- Идет на четырех.

- Еще не стреляй, еще не стреляй... Перед самым шалашом медведь поднялся, повернул голову в сторону сопки и заревел.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• 8
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.