На баррикадах самодержавия

- У нас на заводе рабочие давно уже наковали себе пик и кинжалов...

- У нас все говорят, что выступят сами, если Совет и партия будут молчать...

Со вниманием выслушивают доклад военного организатора. Он не уверен, что войска перейдут на сторону восставших, но он убежден, что стрелять в рабочих не станут.

Голосуют за забастовку и восстание. 6/19 декабря в Совете принято такое же решение. Исполком Совета публикует:

«Московский Совет Рабочих Депутатов, Комитет и группа Р. С - Д. Р. П. и Комитет Партии Социалистов - Революционеров постановили объявить в Москве со среды, 7 - го декабря, с 12 часов дня всеобщую политическую стачку и стремиться перевести ее в вооруженное восстание».

Конференция представителей 23 железных дорог постановляет в то же время, совместно с центральным бюро Всероссийского железнодорожного союза, объявить с 7 го числа всеобщую железнодорожную забастовку.

Москва накануне решительных боев.

ЧЕРЕЗ ЗАБАСТОВКУ к восстанию развиваются события в ближайшие же дни.

В 12 часов 7/20 декабря с окраин несутся фабричные гудки. Одно за другим предприятия останавливаются. В тот же день и на другой прекращается движение на железных дорогах. Не удается вовлечь в забастовку только Николаевскую дорогу. Катастрофическая неудача: по ней через неделю приходит поражение.

Газет нет. Появляется вместо них первый номер «Известий Совета Р. Д.»

Казаки, драгуны уже начинают разгонять толпы, обстреливают их.

«Коалиционный Совет дружин» - дружины, единственная пока вооруженная армия революции в Москве - призывает к разоружению полицейских.

9/22 декабря первая баррикада перегораживает Тверскую улицу между Пименовским переулком и Старыми Триумфальными воротами. За нею следом воздвигаются другие. Полиция, войска разрушают их, - они восстанавливаются, появляются новые.

Начинаются баррикадные бои. Преимущественно центр, частично окраины покрыты сетью баррикад. Бочки, доски, заборы и решетки, телеграфные столбы, вагоны конки - все свалено в кучи. Обыватели помогают подпиливать столбы, дети тащат листы ржавого железа... Население помогает строить баррикады, дружинники - защищают их.

Дружин порядочно: «Вольная», «Кавказская», «Типографская», «Университетская»... Дружинников не так - томного. Вряд ли их можно было насчитать больше полутора тысяч. Вооружение - маузеры, парабеллумы и невинные «бульдоги»... несколько десятков винтовок на весь город и - охотничьи прекрасные новенькие льежские ружья из оружейного магазина... Несколько ручных гранат... Случилось - через два - три дня - позорное для царских драгун и артиллеристов дело: дружинники отбили у них трехдюймовое орудие. Этого больше всего боялся новый генерал - губернатор Москвы адмирал Дубагов: он мог бы считать свое дело проигранным, раз только у восставших оказалась бы артиллерия. Дружинники могли меткими выстрелами из винчестеров снимать отдельных полицейских с «бульдогом» в руке, геройски защищать баррикаду, но справляться с орудием они не умели. Казаки легко отобрали это орудие у них назад, вернее, дружинники бросили его сами.

«Эта тактика, - писал Ленин, - была тактикой партизанской войны».

Не толпы выступали против правительственных войск на улицах Москвы - партизанские отряды, маленькие группы вооруженных обстреливали противника и отступали. Баррикад «до последней капли крови» не защищали. Баррикады и не были фортами революции, но только средством воспрепятствовать движению войск.

Вечером 9/22 - го же декабря треск ружейной и револьверной перестрелки прорезает орудийный выстрел, первый орудийный выстрел за эти дни. Это Дубасов обстрелял здание реального училища Фидлера (около Чистых Прудов), где собирались дружинники. Через неделю его артиллерия будет грохотать без устали...

На московский гарнизон адмирал положиться не может. Гарнизон также способен обмануть его ожидания, как обманул он надежды тех из восставших, кто переоценил революционное настроение солдатских масс. Дубасов просит Петербург о помощи. Просит раз - другой. Он не может предпринять решительных действий, пока нет надежных войск.