Я сейчас смутно помню свои первый школьный день. Зато на всю жизнь остался в памяти разговор с отцом. Его ладонь лежала на моем плече, а глаза, всегда добрые и ласковые, смотрели непривычно строго и пристально. Отец говорил, что отныне я становлюсь взрослым, что школа научит меня грамоте, но учиться придется всю жизнь. «Потому, что всю жизнь люди будут спрашивать тебя и о тебе: «Кто ты есть на земле?.. Вин ари?»

Шли годы, и крепнущий разум все возвращал меня к словам: «Кто ты?» Вопрос этот был, как пароль, как ключик к миру, в который я входил.

Но суровое и бескомпромиссное значение этого вопроса мне открылось на фронте. Батальонный комиссар читал перед строем боевой листок с рассказом о подвиге моего земляка Григола Схулухия. Неподалеку от нас, в крымской степи под Джанкоем, гитлеровцы схватили раненого разведчика. После страшных пыток, в отместку за молчание Григола живым бросили в костер. Палачи вырезали у него на груди пятиконечную звезду, а потом сожгли... Своей жизнью он ответил на вопрос: «Кто ты?» — патриот, гражданин своего Отечества.

Когда я стал журналистом и сам часто задавал этот вопрос людям, дела привели меня в село Руха в колхоз имени Героя Советского Союза Григола Схулухия — его первого председателя. И нужно ж такому случиться, что секретарем комсомольской организации оказалась дочь Григола.

— Винари, — представилась она.

Я подивился необычному имени. И вот что мне рассказали в Рухи.

Девочка родилась через несколько месяцев после ухода отца на фронт. Мать долго не решалась выбрать имя. Баюкая младенца, она все представляла, как вернувшийся с войны Григол станет в дверях и, глядя на незнакомого человечка, воскликнет: «Вин ари?» — «Кто ты?».

«Вин ари?», «Вин ари?» — день за днем шептали губы матери. Винари — так и стала Кетевана звать дочку. Так пришло имя, и на всю жизнь — требовательный вопрос отца.

Я рассказал тогда в газете о дочери Григола, о том, как становилась она хорошим человеком и известным в округе чаеводом. Как достойно несла она свое имя. А потом дочь Героя и сама стала Героем Социалистического Труда, человеком, известным всему комсомолу страны, членом бюро ЦК ВЛКСМ. Ныне Винари завершает учебу в Высшей партийной школе и вскоре вернется к себе домой, туда, где ей и дальше отвечать на вопрос: «Вин ари?»

Я перебираю в уме и в сердце встречи за время журналистских странствий по грузинской земле. Закрыв глаза, я представляю ее сейчас и всю целиком — объемно и зримо и в отдельных частях и контурах. Вот рассветное солнце перевалило через ледовую гряду Главного Кавказского хребта и, изранившись о гранитные шпили, скатывается в голубую чашу Алазанской долины и окунается в ее воздух, настоянный на виноградниках и розах.

Кахетия. Сквозь утреннюю дымку проступили извивы пенного ложа Алазани, бегущие за горизонт шпалеры виноградных плантаций, градобойные ракетные установки на отрогах Цив-Гомборского хребта, средневековые стены Икалтойской академии, где учился Шота Руставели, кипарисовые аллеи Цинандали, помнящие недолгое счастье Нины Чавчавадзе и Александра Грибоедова.

Встало солнце, и встали люди. Начался трудовой день. У лозы, у чайного куста, станка, мартена. Человек — всегда продолжение земли своей так же, как и земля — продолжение и дело рук его. Есть в Грузии место, где эта простая истина всего зримее и нагляднее.

...Когда в выжженной солнцем, пустынной степи стали рыть котлованы под заводские цеха, в развороченной толще открылись стены древнего города, следы которого тщетно искали археологи. И вот, словно легендарная птица Феникс, город восстал из праха столетий. Нарекли его прежним именем — Рустави. Сыновья потомственных пахарей, виноградарей, чабанов возвели городские проспекты и домны, мартены и корпуса большой химии.

И была первая плавка, и был первый корд. Свои Герои Социалистического Труда и лауреаты Ленинской премии. И орден Трудового Красного Знамени руставским комсомольцам. Высоты трудные и прекрасные, как вершины Кавкасиони. А потом первостроители стали отцами города, его производств, наставниками нового поколения руставцев.

«Кто ты?»

«Я — руставец!» — ответит житель молодого города и города молодых: сталевар, химик, монтажник, цементник. И этим скажет о себе все.

«Кто ты?» — спросите у Наны Сихарулидзе.. Отвечу за нее я: в двадцать четыре года лаборантка химического комбината стала делегатом XXIV партийного съезда. Казалось, только вчера приехала в Рустави робкая девчонка с чайной плантации, трепетно училась новому делу, новой жизни. И смотрите: сколько успела и смогла в самом начале своей тропы.

У человека два возраста. Один исчисляется со дня рождения. Другой — возрастом народа, связывающим его с прошлым.

Грузинский пейзаж — его горы и ущелья, долины рек и морской берег, его артерии индустриальной современности, линии электропередач, газопроводы и автострады — невозможен без вкраплений глубокой старины, заповедных мест истории народа.

Древние стены Гелати и Греми, Самтависи и Светицховели, Диоскурии и Питиунта, Нарикала и Джвари придают ему не только терпкость и неповторимость аромата, как виноградные косточки — крестьянскому кахетинскому вину. Они, как точки отсчета времени и соизмерения сил, как мосты времени, перекинутые с берега вчерашнего дня в сегодняшний.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.