Командир корабля в эту минуту выводил самолёт из пикирования; он не мог видеть задней полусферы, откуда появились фашисты.

В небе становилось жарко; трассы от пуль, перекрещиваясь, возникали то там, то тут.

- Жёлтые носы? - не сразу спросил командир корабля.

- Да, они...

- В случае атаки подпускай ближе и бей а упор, чтобы уж наверняка!

Самолёт тряхнуло. Илья молчал, ждал атаки. А в это время наземная радиостанция противника передавала в эфир приказ ведущему «фокке - вульфов»: во что бы то ни стало уничтожить советский самолет, сбросивший бомбы на транспорт.

Семь минут экипаж Мозгового отражал атаки. И только тогда, когда по облачному небу, точно расплетённые чёрные косы, протянулись две полосы дыма - след от догоравших на земле вражеских истребителей, один из которых сбил Илья, - бомбардировщик, с повреждённым управлением и пробитым правым бензиновым баком, лёг на обратный курс.

- Молодец, Илья! - похвалил штурмана Мозговой. - И по транспорту... два прямых...

Но тут голос у него внезапно оборвался, и Илья всем телом почувствовал, что машина, словно потеряв на мгновение устойчивость, клюнула носом и стала терять высоту. Не отнимая пальцев от гашетки, Маевский перевёл взгляд на командира корабля и увидел, что у того как - то неестественно странно наклонена голова. Лицо его побледнело и заострилось, глаза были полузакрыты.

- Товарищ командир! Что это с вами? Он повернулся к командиру, схватил его за плечи и легонько потряс. Мозговой не двигался. На его чисто выбритом подбородке Илья заметил красное пятно: кровь густой струйкой текла из левого уголка рта, пересохшие губы дрожали. Маевский попытался приподнять его большое, грузное тело, но оно точно приросло к сидению.

Самолёт зарывался я облака, и было слышно, как где - то совсем близко рвутся снаряды зениток.

Борясь с охватившим его волнением и не бросая управления, Маевский одной рукой сдвинул Михаила Ефимовича и высвободил из - под его груди штурвал. Стараясь выровнять машину, валившуюся со снижением на левое крыло, он пробил слой облачности и взглянул на землю.

«Сумею ли посадить? - думал он. - Надо, надо суметь! А командир? Чем я могу ему помочь?»

По облачку, которого чуть коснулась левая плоскость, скользнула длиннотелая крылатая тень.

«Истребитель!... - мелькнула мысль. - Чей? Наш? А может...»

Он быстро осмотрелся. Стучало в висках. Маевский услышал, как из груди командира вырвался хриплый стон.

«Эх, скорей бы перетянуть линию фронта, - думал Илья. - А правый мотор недодаёт оборотов... Нет, горючее ещё есть; хватит, пожалуй...»

Маевский посмотрел на часы: шла сорок девятая минута полёта. Вот наконец и знакомая развилка дорог, вот и полустанок. Значит, он уже за линией фронта.

Прошло минут пятнадцать, когда бомбардировщик, ударившись на скорости о землю, «скозлил» и, тяжело переваливаясь с крыла на крыло, покатился по аэродрому. А к самолету уже бежали люди. Моторист Гущин, подоспевший к месту посадки раньше других, помог Илье вынести командира из машины. Когда Михаила Ефимовича положили на носилки, к нему вернулось сознание. Он открыл глаза и, как бы в укор себе, тихо, но внятно сказал: - Не надо бы мне... молчать... Только тогда Илья понял, что его командир был ранен гораздо раньше и, надеясь на свою выносливость и силу воли, молчал, пока наконец не потерял сознание.

С этого дня узы суровой фронтовой дружбы навсегда связали их.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.