Передо мною лежит узкий пожелтевший лист, на котором непривычным нашему глазу шрифтом напечатано: «В Малом Театре русскими придворными актёрами представлен будет «Ревизор», оригинальная комедия в прозе соч. Н. В. Гоголя. Будут играть роли: г. Щепкин - Городничего...»

Эта афиша, являющаяся уникальным экспонатом для музея, мне, артисту советского Малого театра, работающему над образами из любимой комедии, говорит и напоминает о многом.

«Ревизор» - бессмертная сатира, одно из величайших реалистических произведений мировой драматургии - с огромной силой разоблачает систему произвола и беззакония, систему порабощения народа правительственной бюрократией царской России.

И «если сила смеха так велика, что ее боятся... стало быть, ее не следует тратить попусту, - писал Гоголь, - я решился собрать все дурное, какое только я знал, и за одним разом над всем посмеяться - вот все происхождение «Ревизора».

Так родилась для русской сцены и славы русских актёров комедия и её типы, замечательные по своей художественной законченности.

жизненной правде, глубине типизации и обличительной силе.

Как известно. Гоголь был весьма недоволен первым исполнением «Ревизора» на сцене Александрийского театра. Он просил великого русского актёра и своего любимца Щепкина взять на себя труд по-новому поставить «Ревизора» в Малом театре и распределить роли по своему усмотрению. «А милому Щепкину, - писал Гоголь в письме к другу, - десять ролей в одной комедии, какую хочет пусть такую и берет, даже может разом все играть»,

Гоголь и Щепкин - это не случайная встреча: это история длительной творческой дружбы двух страстных, взыскательных и принципиальных художников, которая возникла во время их кропотливой работы над ролью.

В результате многолетней работы великого актёра городничий в исполнении Щепкина стал фигурой, от которой, по свидетельству современников, «был в восторге сам Гоголь». Образ стал традиционным для поколения последующих исполнителей.

Мы, советские артисты, обязаны эту традицию критически изучить и. отбросив всё ошибочное, ненужное, наносное и у Гоголя и у Щепкина, работать над образом городничего в своём понимании, толковании; обязаны применить и научные данные марксистско-ленинской эстетики.

Вот почему, говоря о моём городничем, я так много говорил о Щепкине. Вот почему мне так дорога эта маленькая ветхая афишка, которую я берегу как интересный документ истории нашего общества, нашего русского театра.

Мне остаётся сказать всего несколько слов о моём городничем. несколько потому, что говорить много ещё не о чем. Я ещё работаю и буду много работать, ибо каждый момент встречи с «Ревизором» открывает новые краски и новые интересные положения, которые всегда требуют тут же проверки правдой жизни, потому что яркая и смелая форма, в которой написана комедия, тянет к некоторому «комикованию» отдельных мест, иногда к излишнему гротеску: «Раз отрицательный, мажь его одной чёрной краской...»

Очень труден для актёра заключительный монолог «Чему смеётесь?» Во-первых, это конец пьесы (5-й акт), и исполнитель уже успел устать физически; требуется огромное мастерство, техника, чтобы распределить силы и не «выдохнуться» к монологу, а, во-вторых, сколько исполнителей имеется в списке городничих, столько и разных трактовок.

Я считаю, что городничий в заключительной сцене совершенно обескуражен: он видит крах всего - и никакого сочувствия ниоткуда - «вижу свиные рыла». Он обмяк, он плачет и вдруг, как сумасшедший, начинает прислушиваться к колокольчику и шёпотом. в ужасе произносит: «Разнесет по всему свету историю» - и последующие слова, вдруг в исступлении кричит: «Чему смеётесь?» - и падает совершенно опустошённый, а спустя минуту с перекошенным от злобы лицом, готовый снова всех бить, яростно кричит «Кто первый выпустил, что он ревизор?..»

Вот такое движение страстей я видел в этом монологе. Но меня смущали, несмотря на верную реакцию зрительного зала, высказывания отдельных товарищей, несогласных с такой трактовкой, пока я, к своему счастью, не обнаружил, что Гоголь устами комического актёра говорит: «Городничий был в этот момент в беспамятстве и почти в бреду». Я успокоился, так как правильность моей трактовки подтвердил автор.

Вот те несколько слов и мыслей. которыми я хотел с вами поделиться, мои дорогие друзья!

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.