Вдвойне примечательное: оно служит как бы комментарием к некоторым загадочным страницам чеховской прозы, и, в свою очередь, его легче понять и объяснить, опираясь на тексты чеховских книг.

Можно понять, почему из сестер Волчаниновых («Дом с мезонином») писателю ближе не Лида, которая и умна, и рассудительна, и деловита, а Мисюсь, в которой и всех достоинств-то — юность ее да непосредственность. Можно понять, почему довольно-таки терпимо относится Чехов к жертве, в которую дядя Ваня и Соня добровольно приносят себя Серебрякову. Ради чего она? Ладно, сначала эта жертва имела какой-то смысл: они боготворили профессора, видели в его деятельности нечто высокое, благородное. Но теперь-то, когда они убедились, что Серебряков — ничтожество, ничтожество и как ученый и как человек, — теперь-то ради чего приносить себя в жертву? А вот приносят. Такие люди.

Многие герои Чехова непрактичны, нерешительны, излишне мягки. Они беззащитны перед грубостью и хамством, перед людьми пошлыми и циничными. Беззащитность эта вызывает у нас протест. Мы хотим, чтобы эти герои были решительнее, энергичнее, чтобы они давали отпор. И забываем, что это были бы уже совсем другие люди, которые стали бы жить уже по другим законам и которые что-то выиграли бы от такого приобретения, но что-то и утратили бы.

Непонимание и неприязнь, заложенные между героями Чехова, не находят выхода. Даже если они выяснят отношения и окажется, что люди, которые живут в одной квартире или связаны много лет одним делом, не любят, ненавидят друг друга, объяснение это не изменит ничего. По-прежнему будут они сходиться за обеденным столом, по-прежнему будут накапливать раздражение друг против друга, пока оно опять не прорвется в каком-либо неожиданном столкновении.

Чехов показывает, как люди пьют чай, играют в карты, говорят глупости, волочатся, женятся. Им кажется, что это и есть жизнь, что она не может и не должна быть иной. Их вполне устраивают отупляющая праздность, ложь, грязь и теснота в доме. На первом месте у них гусь с капустой; если по воскресеньям у них стоит на столе гусь с капустой — это лучшее доказательство того, что живут они хорошо и правильно.

Пошлость, бессмысленность этой жизни и раскрывал Чехов. Он, по определению Горького, прошел мимо «скучной серой толпы бессильных людей», чтобы с упреком, с горечью сказать им: «Скверно вы живете, господа!»

Чехов изображал устойчивость жизни, устойчивость в отношениях между людьми. Но есть у Чехова и особенный рассказ, рассказ, который, в частности, говорит о том, что устойчивость жизни не бесспорна. Она сильна, но не всесильна, с нею можно спорить, ей можно бросить вызов. И вызов этот бросает не какой-либо необыкновенный человек, редкий, исключительный. Нет — двадцатитрехлетняя девушка, невеста, за которой не водится особых достоинств и талантов. Она, например, с шестнадцати лет страстно мечтает о замужестве — теперь ее желание сбывается... почти сбывается: до свадьбы остаются какие-то считанные дни. Но она не выходит замуж. Она порывает с женихом, уезжает от родных, от налаженной, спокойной жизни — в жизнь неналаженную и неспокойную.

«Перевернуть жизнь» — эти слова несколько раз встречаются в рассказе. Чеховские герои, как правило, были неспособны «перевернуть жизнь» — хотя бы для самих себя. Надя — способна.

Для того, чтобы Чехов написал рассказ «Невеста», многое должно было произойти. Должно было произойти нарастание революционной ситуации и революционной борьбы в России. Должно было измениться отношение Чехова к этой борьбе.

У Чехова не было ясного представления о путях социального переустройства жизни. Политические его взгляды не всегда находились в русле передовых общественных идей времени. Но нравственная его программа была прогрессивной; больше того, своей притягательности, актуальности она во многом не утратила и сегодня. Это вполне конкретная и четкая, богатая и многосторонняя программа. В ней есть своя логика и целенаправленность.

Известно письмо Чехова к брату Николаю, в котором он высказывает свое кредо воспитанного человека. Чехов несколько раз подчеркивает слово «воспитанный», однако ясно, что речь идет не только о воспитанности, что значение письма намного шире. Нигде и никогда больше Чехов не высказывает свою нравственную программу так определенно и развернуто. Вот важнейшие ее пункты:

Воспитанные люди «уважают человеческую личность, а потому всегда снисходительны, мягки, вежливы, уступчивы...

Они уважают чужую собственность, а потому и платят долги...

Они чистосердечны и боятся лжи, как огня. Не лгут они даже в пустяках...

Они не унижают себя с тою целью, чтобы вызвать в других сочувствие. Они не играют на струнах чужих душ, чтобы в ответ им вздыхали или нянчились с ними...

Они не суетны. Их не занимают такие фальшивые бриллианты, как знакомство со знаменитостями, рукопожатие пьяного Плевако... Делая на грош, они не носятся со своей папкой на сто рублей и не хвастают тем, что их пустили туда, куда других не пустили...

Если они имеют в себе талант, то уважают его. Они жертвуют для него покоем, женщинами, вином, суетой...

Они воспитывают в себе эстетику. Они не могут уснуть в одежде, видеть на стене щели с клопами, дышать дрянным воздухом, шагать по оплеванному полу, питаться из керосинки...»

Такова в основных чертах нравственная программа Чехова. Увы, примеры, подкрепляющие эту программу, жизнь предоставляла Чехову не слишком часто. Значительно чаще ему приходилось наблюдать действия и поступки, из которых складывался иной кодекс, кодекс невоспитанного — говоря словами Чехова — человека.

Отрицательные черты такого человека Чехов не объяснял (и не оправдывал) только социальными причинами. Он выдвигал и нравственный критерий — ответственность каждого человека перед самим собой.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.