Это человек невысокого роста, смуглый, плотный, медлительный, но умеет быть быстрым и, несмотря на свои семьдесят, может нанести стремительный удар, ловко двигаться, это почти медвежьи качества, при внешней неуклюжести громадная ловкость и проворство; говорит негромко, неспешно, в глазах печаль, но может внезапно пошутить, засмеяться, как юноша, взять гитару. Ходит в черной шелковой рубашке, в черном пиджаке, в темной шляпе: у него траур, несколько месяцев назад умерла жена, с которой прожил больше сорока лет.

— Хотите познакомиться с человеком, у которого две страсти: коллекционировать шарманки и ловить медведей?

Так редко встречаешь людей, у которых хотя бы одна страсть. А тут — две, и такие странные. Как можно коллекционировать то, что исчезло со света? Шарманки остались в воспоминаниях старых людей, в кино, в книгах. А ловить медведей! Да кто же их нынче ловит? Медведи исчезают, как шарманки, а ловцы медведей и вовсе редкость. Может, и осталось на всей земле человек пятнадцать... И вот — коренастый, с печальными глазами старик в трауре. Зовут его Аркадий Васильевич Ревазишвили. Он живет в Тбилиси, на Авлабаре. Тихая, почти деревенская улочка, деревенские ворота, двор с курами, голубями, женщины развешивают белье, посреди двора, под виноградными лозами, стол. А прямо напротив ворот, как входишь, — клетка с двумя рослыми медвежатами. Им около года, поймали их прошлым летом. Мишка — покрупнее, Машка — поменьше, брат и сестра; за год сидения в клетке они ничуть не надоели друг другу и безотрывно возятся, рычат, играют, валтузят друг друга. В этой же клетке в углу лежит собака, рыжая дворняжка, и, не обращая внимания на возню медвежат, меланхолично глядит на волю, сунув нос между прутьями клетки

Старый Тбилиси исчезает, как все остальное: его заслоняют громадные дома, витрины, гостиницы, автомобили. Эти дворики и старики в черных шляпах — немногое, что осталось.

Тбилиси — от грузинского слова «тбили», что значит «тепло». Пастернак рифмовал Тбилиси с теплицей. Теперь, в апреле, эта впадина между гор наполняется влажной духотой, текучим теплом, от чего трудно дышать, и, сидя за столом под виноградными лозами, где стоят стаканы мутно-желтого кахетинского, тарелки с травами, луком, шпинатом, белым сыром и большими ломтями колбасы из медвежатины, напоминающей по цвету серовато-красную в патине, кирпичную кладку старых монастырей, мы медленно пропитываемся парами кахетинского и духотою, сползающей с гор.

Родился в Сагареджо, в западной Грузии. Отец крестьянин, пастух. С ранних лет споры: отец почему-то не хотел, чтобы сын играл на пандури, на гитаре, мандолине. Мужчина должен заниматься охотой. Однажды взял с собой в лес. Из-за деревьев внезапно вывалился медведь, громадной и темной горой он таинственно двигался навстречу; и была минута оцепенения, смертная истома той минуты осталась в памяти на всю жизнь — отец выстрелил, ранил темного великана, тот заревел, повернулся и пропал. Но через короткое время услышали яростный рев с другой стороны, и медведь возник опять, ужасающе близко, в десяти шагах, и маленький Аркадий, ему было тогда четырнадцать, потеряв разум, бросился от отца прочь и взлетел на дерево. Отец убил медведя кинжалом. У него был такой длинный грузинский кинжал, называемый «ханджали». Он ударил медведя вот сюда, в шею. Подошел к дереву и сказал: «Слезай, сынок!»

Это было знакомство. И никакого интереса, никакого намека на страсть — лишь минута леденящего страха.

И затем продолжалась музыка, ссоры с отцом, тот сильно бил, желая отучить от гитары. Семнадцати лет Аркадий ушел в город, бежал, рассорившись с домом, не в силах сопротивляться желанию. В двадцатые годы играл в струнном оркестре, потом в театре в Сагареджо, а в середине тридцатых приехал в Тбилиси и увлекся шарманками. Они уже тогда были редкостью.

В старину улица без шарманки — такая скука! На свадьбах, гулянках, на базарной площади, в трактирах и просто на улице, под окном, пела и плакала эта бедная скрипучая музыка. В Тбилиси были когда-то известные всему городу шарманщики: Лексо, Алибаба, Карапет Погосов, Коля Анималишвили. Кое-кто из нтпг еще жив, глубокие старики, но кому нужна теперь шарманка, когда в каждом доме радио, телевизоры? Впрочем, два или три старика еще и теперь волокутся со своими ящиками по пригородным духанам и хинкальным — кому-то, значит, нужны...

Аркадий Ревазишвили собирает шарманки сорок три года. По углам его комнаты, напоминающей музей — все стены увешаны фотографиями цирковых знаменитостей, — возвышаются четыре старинных оркестриона немецкого, французского и русского производства. Когда-то эти волшебные шкафы стояли в трактирах, и за пять копеек, брошенных в прорезь, можно было услышать «Бродягу», «Разлуку», польки и вальсы, и любимого в Грузии «Шалатана», то есть «Шарлатана».

Кроме оркестрионов, в коллекции Аркадия Васильевича сорок шарманок и множество разнообразных струнных инструментов. Шарманки в большинстве русские, одесской фабрики Нечады. Ах, жаль, жаль, жаль, что нельзя, невозможно послушать и насладиться, — траур!

Тогда поговорим о медведях. Вторая страсть — тоже давнишняя. Аркадий Васильевич ловит, воспитывает медвежат и отдает их для дальнейшего учения в цирк: Филатову, Гладильщикову, Долинцеву и другим дрессировщикам. На ловлю Аркадий Васильевич выезжает каждый год летом, обыкновенно в июне, но иногда в июле, и даже в августе. Лучше всего в июне, когда медвежата уже не совсем крошки, но и не чересчур рослые: рождаются они в марте. А в августе бывает с ними много возни. Лучшие места для ловли? Да, они известны. Места заповедные, прекрасные, надо ездить только туда и никуда больше. Если вам сказать, вы, может быть — ха-ха! — тоже поедете туда и станете охотиться? Те, кто знает ягодные места, никогда не расскажут другим. Ну ничего, можно рассказать: это там, на востоке Грузии, на границе с Азербайджаном, в районе Закаталы. Даже если вы туда поедете, вы ничего не найдете без помощников. Это шутки, конечно. Пожалуйста, поезжайте! Но надо точно знать, куда ехать, в какой лес, в какие горы. Помощники Аркадия Васильевича, живущие там, в Закатальском районе, сначала отыскивают берлогу, сообщают ему письмом, и он приезжает. В тех местах много дикой груши, алычи, ореха — медведь все это любит.

В 1962 году была такая история. В июне пришла телеграмма от закатальских охотников, что нашли берлогу с двумя медведями и двумя медвежатами. Собрался, поехал. На охоту отправились вчетвером на колхозной грузовой машине. Шофер, который обычно ездил на охоту, заболел, машину вел незнакомый парень, дагестанец, из-за него все и случилось. Потому что он был неопытный и немножко трус. Июнь стоял дождливый. От села проехали недалеко, километров пятнадцать в лес, все шло хорошо, сразу нашли берлогу, взрослых медведей не было, медвежата играли на воле, на лугу. Все шло как будто замечательно, удачно. Если медведи поблизости, они бросаются защищать детенышей, и приходится их убивать. Это не нужно и тяжело. Иногда медведь сидит в берлоге, и его никак оттуда не вытащишь: он очень сообразительный и чует запах человека. Посылают собаку, она его лаем злит, пятится и выманивает. Или же суют в берлогу горящее сено, выкуривают. Но тут все было просто: взяли медвежат в мешок, на машину. А медвежата попались красивые, в белых воротничках, циркачи таких любят.

Поехали лесом назад. Мешок с медвежатами положили в кабину, к водителю, и Аркадий Васильевич сел там же. А два охотника поместились в кузове. Дорога в лесу была, конечно, плохая, узкая и к тому же скользкая от дождя, а водитель торопился, потому что, как сказано, был немножко трус. И, хотя все складывалось очень хорошо, он почему-то нервничал. Вдруг услышали медвежий рев. Значит, медведи вернулись, обнаружили пропажу детенышей и теперь ревут, зовут. Прошло несколько минут, и стало слышно, как затрещал лес: те бросились вдогонку. У медведя нюх тонкий, он поднимает морду носом вверх и угадывает дичь, охотника, дорогу: все, что ему нужно. Рев медведя очень страшный. И шофер совсем обомлел.

— Я ему говорю: ты не слушай, ты не бойся, нас трое, мы отобьемся. Ты, самое главное, следи за дорогой: чтобы не застрять и не опрокинуться...

А дорога горным лесом была ужасно плохая. Медведи орали все ближе. Аркадий Васильевич уже хотел было приказать остановиться, чтобы встретить обезумевших зверей выстрелами из ружей, как машина на повороте соскочила с мокрой дороги и загремела в овраг. Аркадий Васильевич успел крикнуть шоферу: «Бросай мешок!». Тот выбросил из кабины мешок с медвежатами, медведи тут же мешок разорвали, схватили медвежат и унеслись. Они бежали, ломая лес, на верную смерть и теперь умчались счастливые, забыв о мести и! о собственной злобе.

Догадка Аркадия Васильевича о том, чтобы выбросить мешок, спасла жизнь всем четверым. Машина разбилась, трое покалечились: одному сломало ребро, другой ударился головой и был без сознания, Аркадий Васильевич сломал ногу, лежал несколько месяцев после этого в гипсе. Все были беспомощны и, конечно, погибли бы, если б медведи напали. Шофер отделался легче всех: потерял несколько зубов. Они вместе с охотником, у которого было сломано ребро, дошли до деревни и прислали помощь.

Это был несчастливый год, шестьдесят второй. Но, впрочем, в том же году случилась другая история, забавная. В Тбилиси приехал Филатов со своим медвежьим цирком. Было представление, пригласили, конечно, Аркадия Васильевича, потому что Филатов в большой дружбе с Аркадием Васильевичем: за несколько лет тот передал Филатову шестнадцать медведей. Выступали медведи-боксеры Аркашка и Машка. Они прилежно работали у Филатова вот уже восемь лет, особенно талантливо, с неизменным усердием и энтузиазмом боксировала Машка. Начало обыкновенно было такое: дрессировщик стоял посередине манежа, а Аркашка выходил на задних лапах, держа одной передней лапой белую собачку, а другой букет цветов, делал круг по манежу, подходил к дрессировщику и отдавал ему собачку и букет.

Медведя Аркашку, названного так в честь своего первого воспитателя, Аркадий Васильевич отдал Филатову в одиннадцатимесячном возрасте. Было сомнительно, что огромный медведь помнит что-либо. Все же Аркадий Васильевич, сидевший в третьем ряду, позвал негромко: «Аркашка! Аркашка!» Позвал просто так, чтобы удостовериться в том, что медведь не помнит. Аркашка вдруг поднялся высоко на задних лапах и, мотая здоровенной длинной башкой, будто здороваясь, пошел прямо к Аркадию Васильевичу, перелез через барьер. Публика в панике шарахнулась к выходу, и в несколько мгновений цирк очистился. Когда вскоре какой-то зритель боязливо заглянул в зал, он увидел, что медведь обнимает маленького седого человека в третьем ряду, а дрессировщик как ни в чем не бывало стоит посреди манежа и глядит на это, улыбаясь. Тогда зритель закричал: «Люди, идите сюда! Ишкель! Ишкель!» По-грузински «ишкель» значит — обман, проделка...

А вот что случилось в сентябре прошлого года. В Тбилиси приехала группа ленинградских кинодокументалистов снимать фильм о медвежьем цирке Ивана Долинцева «Медведи-хоккеисты». Аркадий Васильевич был приглашен на съемку. В десять утра на манеже собралось много людей: режиссер, операторы, работники цирка. Была публика и в зале. Медведи еще не вышли, их наряжали в клетках, надевали на них брюки, намордники. Занимался этим ассистент дрессировщика Кравченко. Внезапно все, находившиеся на манеже, услышали крики о помощи и рев медведя. Иван Долинцев, едва успев надеть на себя цирковой костюм, бросился к клеткам и увидел, как в одной из клеток медведь Макар повалил наземь и терзает ассистента Кравченко. Иван Долинцев пытался оттащить медведя от Кравченко, а подбежавший Аркадий Васильевич стал бить Макара железным ломом по голове. Но медведь не отпускал Кравченко, а лом выбил из рук Аркадия Васильевича ударом лапы. Аркадий Васильевич схватил оказавшуюся поблизости кирку и бил Макара киркой, но тот вышиб и это оружие. Между тем Кравченко удалось вырваться из задних лап медведя, он вскочил, окровавленный, и побежал прочь. Макар погнался за ним. Почему-то Макар пылал особой яростью против ассистента, а на Долинцева, державшего его сзади за ошейник, и на Аркадия Васильевича, лупившего его железом по морде, как бы не обращал внимания. Кравченко удалось спрятаться в какой-то комнате и запереться изнутри, а Макар, подбежав к двери, стал ее разбивать. Долинцев все еще надеялся привести медведя в чувство и кричал: «Макар! Макар! Макар!». Норовил оттащить его от двери, за которой спрятался несчастный Кравченко.

• Страницы:
• 1
• 2
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.