Мы хотим напомнить об одной первоочередной работе, которая предстоит народным избранникам - депутатам Верховного Совета СССР. Мы говорим о восстановлении разрушенного врагом. Восстановление промышленности и сельского хозяйства в местах, где побывали гитлеровцы, возрождении городов и сёл, повергнутых ими в пепел. Ныне эта работа уже кипит повсюду, и с каждым днём она будет приобретать всё больший и больший размах. Помещаемый ниже очерк Вс. Азарова рассказывает о делах и людях сегодняшнего Севастополя, стремящихся залечить раны города-героя и возвратить ему былую красоту.

У высокой стены уничтоженного бомбой здания примостился разборный деревянный домик. Внутри в два яруса флотские койки. Здесь мы и поселились. Во дворе бежала вода из крана, она подавалась утром и вечером, дорогая ещё для севастопольцев влага. Тонкая струйка сбегала в ведро. Увидев очередь женщин за водой, я невольно вспомнил о таких же очередях ленинградских женщин в дни блокады. В месяцы самых грозных испытаний к нам долетало в Ленинград ободряющее слово защитников Севастополя.

Немцы разрушили Севастополь. Позднее у Ленинграда мы видели чудовищные жерла немецких орудий, подтянутых с Чёрного моря к Балтике. Они там и увязли, не успев свершить своё подлое дело. Но по Севастополю эти орудия били.

Те дома, которые чудом уцелели во время штурма города, были сожжены гитлеровцами при отступлении. Четыре больницы, театр, кораблестроительный и музыкальный техникумы, биологическая станция Академии наук, электростанция - трудно перечислить все культурные учреждения, которые уничтожили немцы. Бомбой было взорвано здание известной всему миру панорамы Севастопольской обороны. Знакомые каждому черноморцу улицы Ленина, Карла Маркса, Фрунзе заросли колючим бурьяном. Только узенькие тропки, проложенные пешеходами, вились среди зарослей.

Немцы разрушили дома, но не смогли уничтожить бессмертную душу города.

Прославленные места обороны 1854-1855 годов сочетаются с памятниками недавних боёв: бронзовый Тотлебен с отбитой немецким снарядом головой высится среди развалин; рядом с ним статуи черноморских матросов. Они кажутся памятником и сегодняшним героям - так сильна здесь постоянная перекличка поколений.

Но главное, что волнует в Севастополе, - это не камни, опалённые огнём и кровью, а люди города.

В севастопольском горкоме партии, пока его секретарь был занят чередою неотложных дел, я бережно перелистал кипу страниц, отпечатанных на машинке. Это драгоценная реликвия, «боевые листки», выходившие до последнего часа сопротивления Севастополя. Я узнал из них множество волнующих деталей: как выпекались для детей лепёшки в тоннелях Севгрэса, как приносили севастопольцы в свои убежища розы, жасмин, гвоздики. Это происходило в ту пору, когда город был превращен врагом в ад. Я читаю маленькую заметку «Подвиг Маруси Зелениной». Несколько строк, но их суть достойна поэмы. Зеленина была шофером продовольственной базы. Однажды, когда она везла под огнём муку, осколок ранил девушку в голову, выбил глаз. Полуослепшая, истекавшая кровью, Мария Зеленина доставила машину с грузом куда следовало.

Оторвавшись от чтения, я прислушался к беседе секретаря горкома с посетителями.

Несмотря на то что в городе уцелело только два процента основных зданий, население постоянно прибывает. Нет подвала, лестничной клетки, просто защищенного от ветра угла, где не ютились бы люди. Это те, кому дорога судьба Севастополя, его будущее, кто вернулся, чтобы строить здесь новую жизнь. Холодно, тяжело с подвозом топлива. Но севастопольцы не жалуются на тяготы жизни.

Сегодня людям приходится здесь жить, борясь со множествам лишений. «Два метра в два этажа» - так называют севастопольцы свои жилища. В день, когда Красная Армия освободила город, в Севастополе было 18 жителей, через неделю - 1500, а спустя месяц - несколько десятков тысяч человек.

Население благодарно взволновано известием, что, по указанию Сталина, Севастополь включён в число пятнадцати восстанавливаемых в первую очередь городов.

В 1946 году Севастополь получит 50 тысяч квадратных метров жилой площади. Город-герой стоит на пороге новой, созидательной жизни.

В крошечной комнате, тесно уставленной столами, свёрнутые трубки ватмана, чертежи, архитектурные журналы.

Здесь началось моё знакомство с главным архитектором города Ю. А. Траутманом и его заместителем В. М. Артюховым. Оба они ленинградцы, только что вернулись с фронта. Трудным военным путём пришли они из одного героического города в другой.

Юрий Андреевич Траутман руководил строительством оборонительных сооружений у Ленинграда, провёл войну в инженерных войсках, окончив её в Праге. Не побыв и недели дома, он поехал в Севастополь.

Артюхов начал войну рядовым сапёром под Нарвой, участвовал уже командиром подразделения инженерных войск в штурме Кенигсберга, с боями прошёл всю Восточную Пруссию, наводил переправы через Одер. В шинели, в военном френче, с орденами Отечественной войны и степени и Красной звезды, Артюхов и сейчас в Севастополе кажется боевым командиром, сменившим один участок фронта на другой.

Архитекторы рассказали мне:

- Мы прилетели в Севастополь ночью. И то, что мы увидели в первые минуты, потрясло нас. Но этот город совсем не походил на другие, уничтоженные войной города. Нас взволновало чувство молодой жизни, обосновавшееся в севастопольских развалинах. Разрушенный Севастополь по-своему был величественно красив, напоминая древний Акрополь. Город строили замечательные зодчие, и мечта их оказалась сильнее смерти. Пойдёмте, мы покажем вам, каким видим будущий Севастополь.

Главный архитектор так увлёкся, что, заведя меня в руины, на месте которых предполагается выстроить одно из красивейших зданий будущего Севастополя - театр, - чуть было вместе со мной не провалился в какую-то яму.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.