— Откуда вы знаете, что это не Краков?
— Потому что я достаточно серьезно готовился к этой операции. Вы мне подсунули липу.
— Гюнтер, — спросил шеф, — неужели вы все перепутали?
Длинный стал переворачивать фотографии. Он внимательно разглядывал номера, проставленные на обратной стороне.
— Ерунда какая, — сказал он, — по-видимому, это площадь святого Павла в Братиславе. Сейчас я принесу Краков.
— Не стоит, — сказал Вихрь. — В конце концов я могу вам нарисовать план Старого Рынка, и вы сверите его с подлинником.
— Хорошо, хорошо, — сказал шеф и достал маленькую зубочистку. — Давайте двинемся дальше. Только, прошу вас, говорите медленно, а то моему коллеге все же трудно переводить.
— Я должен по вторникам, четвергам и субботам, начиная с тринадцатого и по двадцатое июня, ходить утром среди продавцов корма и спрашивать каждого молодого мужчину в черной вельветовой куртке и в серых брюках: «У вас нет хорошего корма для индеек?» Наш человек должен ответить мне: «Теперь корма для индеек крайне дороги; видимо, вы имеете в виду индюшат...» Этот человек даст мне явки, связи и радистов.
— Кличка связника?
— Связник без клички, его должен определить пароль и отзыв.
— Погодите, разве вам не известно, что его кличка «Муха»?
— Что, что?!
— Могли бы и побледнеть, — сказал длинный. — Хотя некоторые краснеют. Цвет не суть важен, важна реакция.
— Увы, я не знаю никакого Мухи.
— Ну что ж... Это нетрудно проверить. Через полчаса Муха будет здесь.
«Я поступал правильно, — медленно думал Вихрь после того, как его отвели в подвал и посадили в махонькую холодную камеру без окон. — Другого выхода у меня не было. Вася спасся в Киеве, когда он вывел себя с их охранниками «на связь» в центр киевского рынка. Раз в неделю, а то и чаще они там устраивают облаву. Это мой единственный шанс. Васька тогда спасся таким образом. Они обязательно должны устраивать облавы на толкучках, это у них такая инструкция, а немец под инструкцией ходит, она для него вроде мамы родной. Видимо, гестапо не станет связываться с полицией, чтобы отменять облавы на рынках. Разные ведомства, свои законы, свои инструкции — это тоже мой шанс. Но Муха... Если он провалился, тогда начинается общий провал. Два дня тому назад я сидел на радиосвязи с ним, он передавал информацию в центр Бородину. Если его взяли сразу после радиосеанса, неужели он сломался за три дня? Его кличку знал только Бородин и я. Ключ к коду? Вряд ли гестапо могло засветить наш код, это исключается. Почти наверняка исключается, так будет точнее. Муха меня в лицо не знает. Стоп! Он знает только, что к нему должен подойти человек в синем костюме, с кепкой в руке и с белым платком в другой. На мне синий костюм. Платок они наверняка нашли в портфеле. Кепка. Где кепка? Они привезли меня без кепки. В портфеле ее тоже не было. Так. Я лег спать, подложив кепку под голову? Нет. Под головой у меня был плащ. Ну-ка, вспоминай, — приказал себе Вихрь, — вспоминай по минутам, что было ночью. Я пошел с дороги вниз, думал ночевать в низине. Провалился в какую-то бочажину, начиналось болото. Я поднялся и пошел обратно и решил уйти через дорогу вверх, там, думал я, будет сухо, там можно хорошо переночевать. По-моему, я пришел на место, где меня взяли, без кепки. Видимо, я потерял ее, когда провалился и вылезал из ямы. Кепка мне чуть велика, я не заметил, как она соскочила. Так? Наверное, так. Это на счастье... Как мне себя вести с Мухой, если тот человек, которого они мне подсовывают, действительно Муха? Хотя, не зная настоящего Мухи, они не смогут подобрать похожий типаж. Я ж помню фото. Длинный, красивый парень, смуглый, скуластый, с большими бровями, сросшимися у переносицы...»
Вихрь не успел додумать всего, потому что его вызвали на допрос не через полчаса, как обещали, а через пятнадцать минут.
— Вы знаете этого человека? — спросил шеф, указывая глазами на Муху.
Вихрь сразу понял, что перед ним в кресле Муха. Скуластый, высокий, бровастый парень в модном костюме — накладные карманы, материал елочкой, большие подложные плечи, хлястик, в карманчике у лацкана — уголок платка.
— Нет, этого человека я не знаю.
В 11-м номере читайте о видном государственном деятеле XIXвека графе Александре Христофоровиче Бенкендорфе, о жизни и творчестве замечательного режиссера Киры Муратовой, о друге Льва Толстого, хранительнице его наследия Софье Александровне Стахович, новый остросюжетный роман Екатерины Марковой «Плакальщица» и многое другое.