3 марта 1899 года родился Юрий Олеша

Ресторан Дома литераторов. За столом сидит немолодой и, как видно, давно и много пьющий человек. К нему часто подходят, здороваются, угощают. Все знают, что он – талант. Но знают также и то, что реализовать этот талант в советском государстве в нынешнее время нет никакой возможности. И потому он пьет. Однажды он узнал, что существует несколько категорий похорон советских писателей, и спросил, по какой похоронят его. Его хоронили бы по самой дорогой категории. Тогда писатель поинтересовался, нельзя ли похоронить его по самой дешевой категории, а разницу отдать деньгами прямо сейчас. Это был знаменитый Юрий Олеша.

 Две Суок

«Все в жизни относительно в ломбард», - эта фраза тоже принадлежит Юрию Карловичу. Теперь о нем говорят как о завзятом шутнике и острослове, вместе с Ильфом, Петровым и Катаевым, работавшим в «Гудке». Однако Олеша шутил, скорее, чтобы скрыть собственные печальные глаза, чтобы спрятаться за шутками от собственной, «относительной в ломбард», жизни.

Он с самого детства привык смотреть на все с иронией. Его отец, обедневший польский дворянин, работал акцизным чиновником. Благодаря матери в семье царил дух католицизма. Олеша позже часто говорил, что в детстве жил «будто в Европе». Он чувствовал себя близким к Западу, хотя жила семья Карла Олеши в Одессе.

Друзья называли Юрия Олешу «королем гномов» - писатель был невысок ростом, а голова слишком велика. Но это не значило ничего, когда он с легкостью пронзал женские сердца взглядом ярко-синих глаз. Да и какого же цвета им еще быть, если бабушку Олеши звали Мальвиной?..

Правда, и это убедительно доказала сама жизнь, одних только синих глаз иногда бывает недостаточно.  

Как известно, Суок из «Трех толстяков» - это не только гимнастка и кукла наследника Тутти, но и фамилия трех сестер – Лидии, Ольги и Серафимы. Старшая, Лидия, была замужем за Багрицким, в младшую, Серафиму, совсем юным без памяти влюбился  Олеша. Как вспоминал потом друг Юрия Карловича, Валентин Катаев: «Не связанные друг с другом никакими обязательствами, нищие, молодые, нередко голодные, веселые, нежные, они способны были вдруг поцеловаться среди бела дня прямо на улице, среди революционных плакатов и списков расстрелянных». Но Сима была дитя своего времени. Не чувствуя за собой никаких обязательств перед Олешей, она легко оставила его, уйдя к богачу по прозвищу «Мак», только лишь потому, что мечтала жить в роскоши. Юрий Карлович, в душе гордый шляхтич, даже не знал, что сказать. Он просто запил, не считая для себя возможным бороться с богатством Мака.

 В таком – сильно запившем – состоянии его и нашел Валентин Катаев. Он понял, что Олешу нужно спасать, и отправился прямиком к Серафиме, сказав ей, что она должна немедленно возвращаться к Ключику (так она называла Олешу, он же звал ее Дружочек). Мак пытался протестовать, но Катаев был непреклонен. Сима сказала, что должна сходить за вещами. Катаев удивился: «Ты ушла от Ключика в одном платьице», на что она простодушно ответила: «А теперь у меня есть вещи. И продукты».

Оставив Мака в полнейшем недоумении, Сима вернулась к Олеше. Эта история долго служила друзьям поводом для шуток.

Однако в 1921 году Сима вновь ушла от Олеши - уже к Владимиру Нарбуту, бывшему дворянину, впоследствии анархисту-эсеру, хромому поэту, да и вообще, фигуре демонической. Юрий Карлович пробовал вернуть ее вновь, и один раз даже получилось. Но явился Нарбут, пригрозил, что немедля застрелится, если Сима не вернется к нему, и Суок покинула Олешу навсегда.

Он потерял то, ради чего жил. Жизнь можно было сносить в ломбард, не рассчитывая получить особенно много.

Однако уже через год он женился на средней из сестер Суок - Ольге. И, как говорил он сам, именно ей была посвящена сказка «Три толстяка». Однако для всех, знавших Симу, было очевидно, что циркачка и кукла – это все она.

Нарбута посадили в 1936 году. Защищавшую его старшую сестру Симы Лидию – тоже. Серафима же была замужем еще дважды. И все эти годы старалась помогать часто бедствовавшему Олеше – то деньгами, то связями. Юрий Карлович же считал, что Сима была самым лучшим, что случилось с ним в жизни.  

Писатель под запретом

В начале двадцатых годов Олеша больше всего был известен как «Зубило». Это был его псевдоним в «Гудке». Он много ездил по стране, выступал среди рабочих, в железнодорожных депо, в паровозных цехах. Лев Славин, основоположник советского детектива, позже писал: «Ничего не может быть более волнующего, чем эти длинные гулкие пролеты, заполненные рабочими, которые взбирались на станки, на вагонетки, на подъемные краны. Какой театральный зал может сравниться с такой аудиторией!» И верно: Олеша в этих стенах преображался, становился настоящим актером, обладающим врожденным умением владеть вниманием публики. Знаменитый Борис Щукин как-то заметил: «Если бы вы, Юрий Карлович, не были чудесным писателем, из вас вышел бы отличный актер...»

Олеша хотел писать правду, только правду и ничего, кроме правды. Но правда, как известно, редко кому по-настоящему нужна.

К началу тридцатых Олеша был уже очень популярен. Уже вышли сказка  «Три толстяка» и роман «Зависть». Однако, несмотря на свой успех у публики, произведения не сделали Олешу любимцем властей. О его сказке, в частности, официальная критика говорила: «Призыва к борьбе, труду, героического примера дети Страны Советов здесь не найдут». Метафоричность Олеши была слишком сложна для того, чтобы его признали «на официальном уровне».

Роман «Зависть», который по просьбе Мейерхольда Олеша переделал в пьесу, был запрещен к постановке, ведь Олеша не мог не выразить свое отношение к действительности – к разрушенному, по сути, обществу, к начинавшимся  арестам и расстрелам. В письме к жене Ольге Юрий Карлович писал: «Просто та эстетика, которая является существом моего искусства, сейчас не нужна, даже враждебна — не против страны, а против банды установивших другую, подлую, антихудожественную эстетику».

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.