— СЧИТАЕТЕ ЛИ ВЫ, ЧТО МОЛОДЫХ УЧЕНЫХ НАДО ОПЕКАТЬ И ПОДДЕРЖИВАТЬ; ИЛИ ОНИ ДОЛЖНЫ ДО ВСЕГО ДОХОДИТЬ НА СОБСТВЕННЫХ ОШИБКАХ?
— Между студентом и молодым инженером НИИ, учебным и исследовательским институтом лежит психологический барьер. Одно время я был заведующим кафедрой в Тюменском индустриальном институте и обнаружил, что прекрасные студенты, становясь инженерами, в НИИ вдруг сразу теряются. Появляется боязнь выступать, боязнь, что скажут не так, как думают другие. Чтобы преодолеть эту застенчивость, я ввел представителей совета молодых специалистов в состав ученого совета и его секций. Два сборника пообещал отдать им. Даже если принесут монографию — напечатаем.
Мы беседуем с Нестеровым вот уже несколько вечеров подряд. Он обстоятелен, нетороплив и суховат. О младших коллегах он говорит сдержанно. Если бы я только что познакомился с ним, я бы удивился. Но накануне он так же сдержанно рассказывал о том, что в 44-м двенадцатилетним убегал на фронт, что рос в тяжелое, голодное время в семье, где нечасто говорили детям ласковые слова, но молча отдавали последний кусок хлеба. Он только внешне бесстрастен. Да и то не всегда.
Когда речь заходит о взаимодействии человека и живой среды, когда я напоминаю, что развитие нефтепромыслов бьет по природе, на молодом красивом лице Нестерова появляется болезненное напряжение.
— Да, — произносит он. — Я не забуду, как утки шлепались в Юган, а в него прорвалась нефть из скважины. Все зависит от человека, от его совести. Но геологи теперь не сбрасывают первую, «пробную» нефть в озера, а сжигают ее сразу в отводе... Да разве дело в одних геологах!
Вспоминая, как в последний свой приезд в Москву он был в Театре на Таганке, Нестеров старается точно выразить свое отношение:
— После обилия кино, традиционных спектаклей то, что увидел, очень интересно. Здесь хотят передать прежде всего чувство, а потом — мысль. Но после спектакля на тебя больше всего влияет мысль.
И вопросительно смотрит, точно желает спросить: согласен?
— Искусство, выражая искания человеческого духа, стоит очень близко к науке... Иногда бывает трудно. Бывает больно. Жизнь меняется, окружающие меня люди тоже меняются. Я не хочу сказать, что только я один остаюсь прежним. Но перемены не всегда несут с собой радость. Счастье и радость не постоянные величины жизни, может быть, это очень разумно, что они не постоянные, что они стоят рядом с горестями? Счастье и горе, смех и слезы, успех и неудача — они взаимосвязанны. Да только человеку нелегко согласиться с этим. Он ищет поддержку у искусства, в документах человеческого духа. Наука ведь не оперирует такими понятиями, как счастье и горе, как преданность и обман...
Иногда у меня странное состояние, мне не работается. Я подхожу к полке, беру наугад любой из десяти томов «академического» Пушкина и читаю. Или Есенина:
Летят за днями дни,
И каждый миг уносит частицу бытия...
Его житейский характер прост и непрост, но в любом случае ясен. Будучи в Сан-Франциско на конгрессе по проблемам геологии Арктики, Нестеров с друзьями в одно из воскресений поехал в Лунную долину поклониться могиле Джека Лондона.
Поехали, несмотря на регламент официальной командировки. Что его влекло? Жест? Это чуждо ему. Но — Джек Лондон, первопроходцы, нетореные пути, сильные и добрые натуры. Может быть, Нестеров ощущал духовное родство с ними. Он выкроил время и поехал к Джеку Лондону. На пути им встретился забор, они, не задумываясь, перемахнули через него, купили в лавке астры и положили их на надгробие. После американцы выразили им удивление: «Или вы сумасшедшие, или миллионеры — даром выбросили три доллара». Нестерова это обидело:
— Во многом американцы похожи на русских, но их губит мелочный практицизм.
— ЧТО ГЛАВНОЕ В ХАРАКТЕРЕ ГЕОЛОГА?
— Чувство долга перед людьми, с которыми работаешь. Бывают случаи, когда можешь очутиться на границе жизни и смерти. Тогда неважно, кто ты по званию, а важно, что ты за человек.
О несчастьях в поисковых партиях Нестеров говорить не хочет. Он повторяет:
— Сам погибай, а товарища выручай, — и вопрос исчерпан.
— ЧТО ТАКОЕ ДЛЯ ВАС СЧАСТЬЕ?
В 11-м номере читайте о видном государственном деятеле XIXвека графе Александре Христофоровиче Бенкендорфе, о жизни и творчестве замечательного режиссера Киры Муратовой, о друге Льва Толстого, хранительнице его наследия Софье Александровне Стахович, новый остросюжетный роман Екатерины Марковой «Плакальщица» и многое другое.
С директором Всесоюзного института экспериментальной ветеринарии, доктором ветеринарных наук, академиком ВЛСХНИЛ Яковом Романовичем Коваленко беседует специальный корреспондент «Смены» Анатолий Баранов