Судьбы пятилетки бесконечно дороги пролетарскому студенчеству, вербуемому из лучших рядов рабочей молодежи. Но бросившиеся на ликвидацию прорывов студенты - коммунисты, комсомольцы, беспартийные Свердловского политехникума встретились с необъяснимым противодействием заводской администрации. Чем оно вызвано? В чем дело? Пусть скажет по этому поводу свое слово отдел кадров ВСНХ.

В Алапаевске на шихтном дворе стоит Нина Карпова. Двор завален железным ломом. Чего тут только нет? Заводы никогда не видели такой ломи - здесь попадаются и маленькие эмалированные ночные детские горшки, и консервные коробки, и большие и маленькие чугунки, и ржавые листы кровельного железа, и языки церковных колоколов. Это - «трогательная ломь», плоды усилий пионерских и комсомольских рук. Она согнана сюда со всех концов страны. Мартены жрут эту ломь беспрерывно, и заводы так же беспрерывно кричат: «Нет ломи, дайте ломь!».

Нина Карпова организовала сбор на заводе болтов и гаек. Их пакуют в пакеты в четверть тонны и уже в пакетах отравляют в мартены. Пакуют плохо, гайки и болты рассыпаются. Карпова не принимает таких пакетов - стало - быть, за них не будут платить. Ее матерят. Она отмалчивается и заставляет паковать пакеты по - настоящему.

Карпова стоит при десятнике и рабочих и наблюдает за своевременной подачей ломи в мартен. Она и товарищ ее, сменный инженер мартеновского цеха Кац, довели завалку в мартенах с пяти часов до трех часов тридцати минут.

- Никакой Америки мы им не открыли. Они пробовали это делать когда - то без нас, да бросили. А мы проведем!

Когда оказывается, что во всем Алапаевске и на заводе также нет ни одного честного человека, - так, по крайней мере, утверждают люди, распоряжающиеся Карповой, - ее бросают в мартен на канаву. Здесь она должна стоять опять при десятнике и рабочих и наблюдать за установкой изложниц и уборкой стальных болванок.

Пар застилает канаву. Машинисту на кране под потолком не видно, куда ставить изложницы, откуда брать стальные болванки. Двадцать глоток кричат ему беспрерывно: Направо! Налево! Вверх! Вниз!

Карпову, посылая сюда, говорят:

- «Чтоб канава была в порядке!

В Кушве на генераторах мартеновских печей, вернее, при крышках генераторов, стоит Линкова. В генераторы входят только однометровые поленья. Заводоуправление прислало дрова двухметровые. Они открывают крышки генераторов, и дым вырывается наружу. Он вызывает кашель и кружит голову. Этот пожар длится круглые сутки. Линкова стоит здесь одну смену. Посылая сюда, ей наказали:

- Смотри, товарищ Линкова, чтобы газ в мартены поступал регулярно.

В Надеждинске товарищ Чернобровкин каждый день ходит и щупает воздухопроводы. Он отмечает на нем места, где продувает и куда надо прислать слесарей для заделки. Технический руководитель доменного цеха смеется. - «Это может делать, - говорит он, - каждый фабзавучник и любой сообразительный пионер». Товарищ Чернобровкин помогает работать товарищу Матвееву, которому за то, чтобы он отвязался и не надоедал, платят 280 рублей и которому дали нужную и интересную работу - переливать из пустого в порожнее.

Бобрика назначили десятником на доломитной мельнице. Он следит за работой пяти рабочих, закидывающих материал под бегуны. Бегуны бегают 8 часов и ровно столько же времени Бобрик тупеет.

Пузырек; Подольский, Гольцов - десятники на складах слитков и шихты. Вернее, не десятники, а советчики, так как они могут только советовать, но не распоряжаться.

Есть люди, держащие связь между мартеновским и транспортным цехами. Они бегают целыми днями за паровозами, вагонами и машинистами, ругаются, грозят и клянчат.

Есть люди, которые посажены копировщиками. Есть, наконец, люди, которых заставили проектировать пустяшные, ненужные мелочи. Их могли спроектировать до них, могут и после них.

Все они тяготятся своим бездельем, всюду ходят и просят работы, расстроенные тем, что им не дают ни прав, ни обязанностей, ни ответственности.

Единственное утешение - прорыв требует всякой работы. Поэтому, когда в Кушве не выходят катали на колошник, этих людей поднимают ночью, и они с охотой идут гонять вагонетки и становятся нагребщиками на рудном дворе. В Алапаевске, когда впервые пришедшие в горячие цехи деревенские ребята посреди смены уходят с завода, бросают работу, потому что жарко, - «ну вас к черту, работайте сами»! - они становятся в мартене на завалку и в канаву рабочими. Нет работы, от которой они отказывались бы. Нет условий, которые их пугали бы. В Надеждинске, например, их по приезде поместили в трех комнатах на полу и заставили по утрам умываться снегом. Потом смилостивились прислали 20 тапчанов на 37 человек. Они ни на что не жаловались, просили только одного - дайте работы.

Это - завтрашние инженеры. Им осталось всего две недели до окончания втуза. Они бросили учебу и мобилизовали себя на прорыв. На Урале их зовут «ликвидаторами»: они поехали на завод ликвидировать прорыв. Даже худшие из них - санчики - такую кличку они дали голым делягам, аполитичным людям - включились в этот великий поход на заводы, и в мартене, в прокатке, на шихте, на рудном дворе, на угольном складе, в клубах, в кружках изменились до неузнаваемости. Они загорелись пафосом и дракой за проценты, цифры, кривые диаграмм, и переходящие красные цеховые знамена.

Это - студенты Свердловского политехнического института. Встревоженные проваламл второго года пятилетки, обеспокоенные за судьбы Большого Урала, расстроенные черными досками на воротах многих заводов, они по почину ячейки объявили себя мобилизованными на прорыв. Все - студенты, профессора, инженеры, ассистенты. Прежде чем закрыть двери аудитории, они выдержали борьбу и преодолели скептицизм профессоров и недоверие санчиков.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.