Левый фланг войны

- У нас там надежный корректировщик. Он жив, рация работает.

Позже я встречался с этим корректировщиком, старшиной 1 - й статьи, комсомольцем Виктором Ткаченко. Перед прыжком с тендера он стянул бушлат и завернул в него свою рацию, чтобы не замочило, прижимал I ее к себе, защищал от пуль и осколков. По этой рации услышали: - Я - Клинковский. Прошу огня. Квадрат139. Огня!

В 41 - м майор Клинковский защищал Севастополь. Сейчас командовал батальоном морской пехоты, десантники которого первыми ступили на берег у Эльтигена. Четыре контратаки отразили они. На них пошли танки... Квадрат 139... ЭТО был огонь на себя... Молча работали артиллеристы. Молчала и рация... К вечеру заработала! Старшина Ткаченко сообщал, что отбита пятнадцатая контратака и взята сопка на левом фланге. Майор Клинковский благодарил артиллеристов, а они, узнав, что он жив, кричали «ура!».

Хрупкая девушка главстаршина Галина Петрова высадилась на берег с санитарной сумкой. Морские пехотинцы пошли на приступ проволочного заграждения. Слепили прожекторы, и Галя увидела высокий столб взрыва, а рядом кто - то крикнул:

- Мины!

Нельзя было идти, но и медлить было нельзя, потому что фашисты могли перестрелять всех на песке. Галя подумала об этом и побежала вперед, туда, где проволока, разбросанная разрывами мин и снарядов, корчилась в свете прожекторов... В первом же проходе Галя ударила ногой о землю, оглянулась и позвала:

- Товарищи, сюда! Мин нет! Видите! Здесь мин нет!

Было похоже, что она танцует среди разрывов и кусков проволоки.

Она не была храбрей всех, прижавшихся к песку. Она, комсомолка, почувствовала мгновение, когда люди в опасности подчиняются примеру, и нашла в себе силы показать его. Сама сказала об этом еще проще:

- Я очень испугалась за ребят! Матросы уже поднимались, уже кричали:

- Даешь!

И проволока и минное поле остались за спиной.

Возле берега много дней из воды торчали разбитые в щепы носы затонувших баркасов и ботов. Их команды ушли на берег - сражаться. Фашисты попытались блокировать десант с моря - выставили в пролив самоходные баржи с пушками. Но к Эльтигену стали прорываться вездесущие «кукурузники», как их с ласковой усмешкой называли за невысокий полет, сбрасывали десантникам с неба не только боеприпасы и еду, но и письма от родных.

36 дней с небывалой стойкостью держались храбрые десантники на прибрежной кромке. Затем во главе со своим храбрым командиром - полковником В. Гладковым они прорвали кольцо окружения, совершили дерзкий ночной бросок к Керчи и были специально посланными катерами переправлены через бухту на плацдарм севернее города.

Да, уже был такой плацдарм... Эльтигенский десант отвлек на себя большие силы керченской группы фашистских войск, героизм эльтигенцев во многом обеспечил успех нового удара. Он был нанесен через несколько дней после первой высадки. К ноябрьским праздникам десантники взяли севернее Керчи семь рыбацких поселков и создали плацдарм - 10 километров по фронту и 6 - в глубину. Невелики цифры, но как вдохновляющее звучали они тогда! Это были уже причалы для транспортных катеров. И даже аэродром...

Весьма условно можно было назвать аэродромом ложбину, изрытую свежими воронками. Но девушки полка майора Бершанской сажали на этот клочок земли свои «уточки», едва не цепляя колесами за волну. Моторов не глушили. Дежурные бойцы на «аэродроме» быстро вынимали груз, хватали самолет за хвост и разворачивали - в обратный полет... «Уточки» садились и взлетали под прикрытием высоты, которую многие называли высотой Тарасенко...

Командир полка из 2 - й гвардейской Таманской дивизии полковник П. Поветкин, не любивший зря тратить слова, сказал мне о гвардии рядовом Павле Тарасенко:

- Что же... Упрямый паренек - Родом Павел из кубанской станицы Кореновской. На фронт ушел сразу, как началась война, вслед за отцом. Был Павел тогда худощавым юношей, с длинным лицом, с большими глазами. Воевал радистом. Рацию в одном бою разбило, он сам начал носить сведения на командный пункт. Его ранило. Врачи посмотрели, сказали: «Не годен!» - и отправили домой. Война двигалась за Павлом. Он стал писать заявления о возвращении на фронт. Послали, еще хромавшего, в нестроевую часть под Таганрог. В первых же боях там Павел был уже бронебойщиком. Опять ранило, осколком - в руку. Но через несколько месяцев «упрямый паренек» участвовал в боях за освобождение Кубани. Перед высадкой десанта севернее Керчи комсомолец Павел Тарасенко получил флаг - лоскут кумача на тонком древке, чтобы установить на вершине прибрежной высоты. Павел сказал перед строем:

- Если пуля сразит меня, прошу того, кто будет ближе, подхватить этот флаг и выполнить задание.

Он сам донес флаг до вершины, прикрывшей аэродром. На мокром лоскуте было 22 пулевых пробоины. О подвиге Павла выпустили «боевой листок». Но он его не видел. Лежал в медсанбате., правда, не очень долго. И опять - в строю, на «крымском пятачке». Упрямый паренек!