Он прислушивался к разговорам в трамваях, заводил разговоры с «простыми» людьми на прогулках, он не пропускал ни малейшего случая общения с ними, ибо он понимал, что для партии, которая ставит своей задачей освобождение всех трудящихся, необходимо хорошо знать повседневную жизнь этих трудящихся, их нужды и запросы. М. Ульянова Характеризуя позицию большевиков в апреле 1917 года, Ленин пишет в книге о детской болезни «левизны»:

- Свою победоносную борьбу против парламентарной (фактически) буржуазной республики и против меньшевиков большевики начали очень осторожно и подготовляли вовсе не просто - вопреки тем взглядам, которые нередко встречаются теперь в Европе и Америке. Мы не призывали в начале указанного периода к свержению правительства, а разъясняли невозможность его свержения без предварительных изменений в составе и настроении Советов. Мы не провозглашали бойкота буржуазного парламента, учредилки, а говорили - с Апрельской (1917) конференции нашей партии, говорили официально от имени партии, что буржуазная республика с учредилкой лучше такой же республики без учредилки, а «рабоче-крестьянская», советская, республика лучше всякой буржуазно-демократической, парламентарной, республики. Без такой осторожной, обстоятельной, осмотрительной и длительной подготовки мы не могли бы ни одержать победы в октябре 1917, ни удержать этой победы.

«Да, это революция!»

На Финляндском вокзале Петрограда Ленина ожидают тысячи большевиков. Рабочие. Солдаты. Матросы... Встрече Владимира Ильича посвящены сотни воспоминаний ее участников. Из этого обширного раздела мемуарной Ленинианы мы приведем лишь несколько отрывков. Первый принадлежит Бонч-Бруевичу:

- Минуты томительного ожидания тянулись слишком долго. И вот, наконец, завиднелись в туманной дали огоньки... Змейкой мелькнул на повороте ярко освещенный поезд... Все ближе и ближе... Застучали колеса. Забухал, запыхтел паровоз... Мы бросились к вагонам. Из пятого от паровоза вагона выходил Владимир Ильич... Мгновенно стихли голоса. Только слышны были трубы оркестров. И потом вдруг, сразу, как бы все заколебалось. встрепенулось и грянуло такое мощное, такое потрясающее, такое сердечное «ура!», которого я никогда не слыхивал... Ленин двинулся было вперед. Но когда загремело «ура!», остановился и, «словно немного растерявшись», спросил:

- Что это?

- Это приветствуют вас революционные войска и рабочие... Бонч-Бруевич шепнул Ленину, что матросы хотят слышать его слово. Он остановился. Снял шляпу и «произнес приблизительно следующее»:

- Матросы, товарищи, приветствуя вас, я еще не знаю, верите ли вы всем посулам Временного правительства, но я твердо знаю, что, когда вам говорят сладкие речи, когда вам многое обещают, - вас обманывают, как обманывают и весь русский народ. Народу нужен мир, народу нужен хлеб, народу нужна земля. А вам дают войну, голод, бесхлебье, на земле оставляют помещика... Матросы, товарищи, нам нужно бороться за революцию, бороться до конца, до полной победы пролетариата! Правдист Константин Еремеев пишет, что, когда Ленин вышел из вокзала, ему представилась «величественная, незабываемая картина. В сумерки весеннего вечера врывался трепещущий свет факелов, и в нем ярко рдели многочисленные знамена революции». Ленин оглядел раскинувшуюся перед ним картину и сказал:

- Да, это революция! Подняться на площадку пулеметной башни Ленину помогает солдат «Первого летучего красногвардейского броневого отряда» Михаил Евсеев. Как он вспоминает, Владимир Ильич заметил:

-...лучшей трибуны нельзя и придумать... С нее... виден весь свет... А нельзя ли превратить эту замечательную трибуну в подвижную?.. Отлично, что есть такая возможность, тогда тронемся в путь. О ленинской речи с башни броневика сообщает 5 апреля 1917 года «Правда»:

- На улице, стоя на броневом автомобиле, тов. Ленин приветствовал революционный русский пролетариат и революционную русскую армию, сумевших не только Россию освободить от царского деспотизма, но и положивших начало социальной революции в международном масштабе, указав, что пролетариат всего мира с надеждой смотрит на смелые шаги русского пролетариата... Еще один петроградский большевик, Николай Милютин, рассказывает, как Владимир Ильич ехал к дворцу Кшесинской в Петербургский комитет партии:

- По дороге, буквально на каждом перекрестке, Владимир Ильич продолжал говорить, все время развивая ту же мысль о задачах русской революции. Он говорил на углу Нижегородской и Финляндской улиц. На углу Боткинской и Нижегородской. У Сампсониевского проспекта и моста. На Дворянской улице. И, наконец, у дворца Кшесинской. Всего, - насколько помнится мемуаристу, - Ленин на пути от Финляндского вокзала до дворца Кшесинской выступил восемь раз...

- Доехали чудесно, - напишет Карпинскому Ленин 12 апреля. Эпитет этот передает его эмоциональное состояние после петроградской встречи... «Я наметил несколько тезисов...» Свои тезисы, определяющие основные политические задачи большевистской партии на путях к Октябрю, Ленин 4 апреля разъясняет большевикам - участникам Всероссийского совещания Советов. Начиная доклад, Владимир Ильич говорит:

- Я наметил несколько тезисов, которые снабжу некоторыми комментариями. Я не мог за недостатком времени представить обстоятельный, систематический доклад... Далее докладчик характеризует свою политическую позицию:

- Мы не шарлатаны. Мы должны базироваться только на сознательности масс. Если даже придется остаться в меньшинстве, - пусть. Стоит отказаться на время от руководящего положения, не надо бояться остаться в меньшинстве... Вы, товарищи, относитесь доверчиво к правительству. Если тан, нам не по пути. Пусть лучше останусь в меньшинстве... Я слышу, что в России идет объединительная тенденция, объединение с оборонцами. Это - предательство социализма. Я думаю, что лучше остаться одному, как Либкнехт: один против 110. Так Владимир Ильич отвечает идеологам «объединительной тенденции»...

«Лишь от своего имени...»

В тот же день Ленин повторяет доклад на объединенном заседании большевиков и меньшевиков - участников совещания Советов. Уже 4 апреля Владимир Ильич пишет в статье «О задачах пролетариата в данной революции»:

- Приехав только 3 апреля ночью в Петроград, я мог, конечно, лишь от своего имени и с оговорками относительно недостаточной подготовленности, выступить на собрании 4 апреля с докладом о задачах революционного пролетариата. Единственное, что я мог сделать для облегчения работы себе, - и добросовестным оппонентам, - было изготовление письменных тезисов. Я прочел их и передал их текст тов. Церетели. Читал я их очень медленно и дважды: сначала на собрании большевиков, потом на собрании и большевиков и меньшевиков. Печатаю эти мои личные тезисы, снабженные лишь самыми краткими пояснительными примечаниями, которые гораздо подробнее были развиты в докладе... Чтобы читатель понял, почему мне пришлось подчеркнуть особо, как редкое исключение, «случаи» добросовестных оппонентов, приглашаю сравнить с этими тезисами следующее возражение господина Гольденберга: Лениным «водружено знамя гражданской войны в среде революционной демократии» (цитировано в «Единстве» господина Плеханова, № 5).... Я пишу, читаю, разжевываю: «ввиду несомненной добросовестности широких слоев массовых представителей революционного оборончества... ввиду их обмана буржуазией, надо особенно обстоятельно, настойчиво, терпеливо, разъяснять им их ошибку...» А господа из буржуазии, называющие себя социал-демократами, не принадлежащие ни к широким слоям, ни к массовым представителям оборончества, с ясным лбом передают мои взгляды, излагают их тан: «водружено (!) знамя (I) гражданской войны» (о ней нет ни слова в тезисах, не было ни слова в докладе!) «в среде (II) революционной демократии........ Я пишу, читаю, разжевываю: «Советы Р[абочих] Депутатов] есть единственно возможная форма революционного правительства, и поэтому нашей задачей может явиться лишь терпеливое, систематическое, настойчивое, приспособляющееся особенно к практическим потребностям масс, разъяснение ошибок их тактики...» А оппоненты известного сорта излагают мои взгляды, как призыв к «гражданской войне в среде революционной демократии!» Я нападал на Временное правительство за то, что оно не назначало ни скорого, ни вообще какого-либо срока созыва Учредительного собрания, отделываясь посулами. Я доказывал, что без Советов рабочих и солдатских депутатов созыв Учредительного собрания не обеспечен, успех его невозможен. Мне приписывают взгляд, будто я против скорейшего созыва Учредительного собрания!!! Я бы назвал «бредовыми» выражениями, если бы десятилетия политической борьбы не приучили меня смотреть на добросовестность оппонентов, как на редкое исключение. В заключение Ленин отвечает Плеханову:

-... Плеханов в своей газете назвал мою речь «бредовой». Очень хорошо, господин Плеханов! Но посмотрите, как вы неуклюжи, неловки и недогадливы в своей полемике. Если я два часа говорил бредовую речь, как же терпели «бред» сотни слушателей? Далее. Зачем ваша газета целый столбец посвящает изложению «бреда»? Некругло, совсем некругло у вас выходит. 6 апреля № 25 «Правды» открывается редакционным объявлением, составленным, разумеется, не без участия нового главного редактора:

- Вследствие поломки машины мы лишены возможности напечатать сегодня тезисы Ленина, развитые им в докладе его 4 апреля, и опровержения ряда искажений, сделанных буржуазными газетами, в том числе «Единством» господина Плеханова. Сделаем это завтра. Не раз говорит и пишет Ленин об «Апрельских тезисах» и после Октября. Выступая 12 января 1918 года на собравшемся в Таврическом дворце Третьем съезде Советов, он вспоминает:

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.