-...кто ознакомится с конкретной конъюнктурой описываемого политического момента, кто вникнет в психологию тов. Плеханова, тот поймет, что я не мог тогда поступить иначе, чем я поступил. Говорю это по адресу тех сторонников большинства, которые упрекали меня за отдачу редакции. Когда тов. Плеханов повернул после съезда Лиги и из сторонника большинства сделался сторонником примирения во что бы то ни стало, то я обязан был истолковать этот поворот в самом лучшем смысле. Может быть, тов. Плеханов хотел дать в своей статье программу доброго и честного мира? Всякая такая программа сводится к искреннему признанию ошибок обеими сторонами. Какую ошибку указывал тов. Плеханов у большинства? - Неуместную, достойную Собакевича, резкость и ревизионистам... Но ведь я признавался в своей личной резкости открыто и в письме к искряку, и на съезде Лиги; как же мог я не признать такой «ошибки» у большинства? Что же касается до меньшинства, то тов. Плеханов ясно указывал их ошибку: ревизионизм... и анархизм, доведший до раскола. Мог ли я препятствовать попытке путем личных уступок и всяческой вообще «kindness» (любезности, мягкости и т. д.) добиться признания этих ошибок и парализования вреда от них? Мог ли я препятствовать такой попытке, когда тов. Плеханов прямо убеждал в статье «Чего не делать» «щадить противников» из числа ревизионистов, являющихся ревизионистами «только вследствие некоторой непоследовательности»? И если я не верил в эту попытку, то мог ли я поступить иначе, как сделать личную уступку насчет ЦО и перебраться для защиты позиции большинства в ЦК? В примечании к этим строкам Владимир Ильич пишет:

-... Мартов очень метко выразился на этот счет, сказавши, что я перебрался avec armes et baqaqes [с оружием и багажом]... Мартов охотно употребляет военные сравнения: поход на Лигу, сражение, неизлечимые раны....... Признаться, я тоже питаю большую слабость к военным сравнениям, особенно в настоящее время, когда с таким захватывающим интересом следишь за вестями с Тихого онеана. Но, ведь, если говорить по-военному, тов. Мартов, то дело вот как было. Мы завоевали два форта на съезде партии. Вы атаковали их на съезде Лиги. После первой же легкой перестрелки мой коллега, комендант одной крепости, открывает ворота неприятелю. Я, разумеется, собираю свою маленькую артиллерию и ухожу в другой, почти неукрепленный форт - «отсиживаться» от подавляющего своей численностью неприятеля. Я даже предлагаю мир: где же воевать с двумя державами? Но новые союзники, в ответ на предложение мира, бомбардируют мой «остатний» форт. Я отстреливаюсь. Тогда мой бывший коллега - комендант - с великим негодованием восклицает: смотрите-ка, добрые люди, какой у этого Чемберлена недостаток самолюбия. В апреле 1905 года, беседуя с Адоратским, Ленин снова возвращается к дням раскола. Адоратский вспоминает, как Ленин сказал ему, что считает ошибкой свой выход из редакции «Искры». По мнению мемуариста, он это говорил для того, - ...чтобы... другие товарищи воспользовались его опытом и не повторяли раз уже сделанные ошибки. По поводу полемики с Плехановым Ленин сообщил «интересную подробность, которая также имела практическое значение». Плеханов в своих полемических статьях, чтобы «разозлить противника», прибегал к резкостям и обидным нападкам. Владимир Ильич, смеясь, говорил, что он «этот прием хорошо знает»:

-...цель этого приема состоит в том, чтобы заставить противника в злобе наговорить лишнего, наделать в состоянии раздражения какие-нибудь глупости. После того как противник на такую удочку попался, - тут-то его и можно разделать. Во второй половине января 1904 года снова собирается Совет партии. О своей политической позиции на его заседаниях Ленин рассказывает год спустя в статье «Изобличенный Совет»:

- Из неопровергнутых и неопровержимых документов все члены партии должны знать, что больше года назад, в январе 1904 года, члены ЦК Ленин и Васильев предлагали в Совете обратиться ко всей партии с призывом о прекращении бойкота и тайного присвоения кружками общепартийных денег. Совет отверг их предложение. Совет вместо этого прямо принял участие в тайном расноле партии, освящая борьбу тайной организации меньшинства за «кооптацию».. Дни особенно напряженной и острой политической борьбы с меньшевиками Ленин освещает и в апреле того же года, выступая на Третьем съезде партии при обсуждении ее устава:

- Я стоял за раскассирование комитетов, но в Совете партии в момент, когда разгорелась наша фракционная вражда, я высказался против него, потому что применять это право было до некоторой степени неприлично, «Шаг вперед, два шага назад» В феврале - мае 1904 года Ленин заканчивает свою четвертую большую книгу - «Шаг вперед, два шага назад». Три года спустя он характеризует ее содержание в предисловии к сборнику «За 12 лет»:

- Брошюра «Шаг вперед, два шага назад» вышла в Женеве летом 1904 года. Она описывает первую стадию раскола между меньшевиками и большевиками, начавшегося на втором съезде (август 1903 года). Из этой брошюры я выкинул около половины, ибо мелкие подробности организационной борьбы, особенно из-за личного состава партийных центров, абсолютно не могут интересовать современного читателя и заслуживают, по существу дела, забвения. Существенным кажется мне здесь анализ борьбы тактических и других взглядов на втором съезде и полемика с организационными взглядами меньшевиков: то и другое необходимо для понимания меньшевизма и большевизма, как течений, наложивших свой отпечаток на всю деятельность рабочей партии в нашей революции... Подробнее говорит Ленин об этом анализе в предисловии к самой книге, датированном маем 1904 года:

- Когда идет продолжительная, упорная, горячая борьба, то по истечении некоторого времени начинают обыкновенно вырисовываться центральные, основные спорные пункты, от решения которых зависит окончательный исход кампании и по сравнению с которыми все более и более отодвигаются на задний план все и всяческие мелкие и мелочные эпизоды борьбы. Так обстоит дело и с нашей внутрипартийной борьбой, которая вот уже полгода приковывает к себе внимание всех членов партии. И именно потому, что мне пришлось в предлагаемом читателю очерке всей борьбы касаться многих мелочей, имеющих ничтожный интерес, многих дрязг, не имеющих, в сущности, никакого интереса, именно поэтому мне хотелось бы с самого начала обратить внимание читателя на два действительно центральных, основных пункта, которые представляют громадный интерес, которые имеют несомненное историческое значение и являются самыми насущными политическими вопросами на очереди дня в нашей партии. Первый такой вопрос - вопрос о политическом значении того деления нашей партии на «большинство» и «меньшинство», которое сложилось на втором съезде партии и отодвинуло далеко назад все прежние деления русских социал-демократов. Второй вопрос - вопрос о принципиальном значении позиции новой «Искры» по организационным вопросам, поскольку эта позиция является действительно принципиальной. Первый вопрос есть вопрос об исходном пункте нашей партийной борьбы, об ее источнике, об ее причинах, об ее основном политическом характере. Второй вопрос есть вопрос о конечных результатах этой борьбы, об ее финале, о том принципиальном итоге, который получается по сложении всего, что относится к области принципов, и по вычитании всего, что относится к области дрязг. Первый вопрос решается анализом борьбы на партийном съезде, второй - анализом нового принципиального содержания новой «Искры». Тот и другой анализ, составляющий содержание девяти десятых моей брошюры, приводит к выводу, что «большинство» есть революционное, а «меньшинство» - оппортунистическое крыло нашей партии. С работой над книгой «Шаг вперед, два шага назад» перекликается шутливое ленинское высказывание, которое приводит в своих воспоминания:;. впервые опубликованных лишь в 1966 году, художник Юрий Анненков. В 1906 году, когда ему исполнилось 17 лет, в гости к отцу художника зашел Ленин, познакомившийся с ним в 1893 году в Самаре. Мемуарист пишет, что, качаясь в саду «на деревенских дощатых качелях», Ленин, посмеиваясь. сказал:

- Какое вредное развлечение: вперед - назад, вперед - назад! Гораздо полезнее было бы вперед - вперед! Всегда - вперед! Но то было в дни первой русской революции! А в 1903 - 1904 годах «раскол переживался Ильичей крайне мучительно», - вспоминает Надежда Константиновна.

- Брошюра «Шаг вперед, два шага назад» стоила ему многих бессонных ночей, многих тяжелых настроений, - рассказывает она в 1928 году. Когда в годы первой русской революции Ленин готовит к переизданию свои статьи и брошюры, он очень многое вычеркивает из брошюры «Шаг вперед, два шага назад», в частности ряд нападок на Мартова.

- Зачем ты это выпускаешь? - спрашивает Крупская. Владимир Ильич, помолчав, отвечает:

- Это не имеет теперь актуального значения. «... Знаю по опыту дела» Раскол партии на большевиков и меньшевиков обнажает личные особенности партийных работников того времени. Характеризуя их впоследствии, Ленин не раз вспоминает, как вел себя тот или иной эмигрант после раскола. Так, к примеру, заметку «Социал-демократическая душечка» он посвящает политическим шатаниям идеолога меньшевизма, а впоследствии и ликвидаторства - Потресова («Старовера»), Осенью 1905 года Ленин отмечает:

- Приветствуемый «Освобождением» тов. Старовер продолжает в новой «Искре» каяться в грехах, содеянных им (по неразумию) участием в старой «Искре»... Старовер очень похож на героиню чеховского рассказа «Душечка». Душечка жила сначала с антрепренером и говорила: мы с Ванечкой ставим серьезные пьесы. Потом жила она с торговцем лесом и говорила: мы с Васечкой возмущены высоким тарифом на лес. Наконец, жила с ветеринаром и говорила: мы с Колечкой лечим лошадей. Так и тов. Старовер. «Мы с Лениным» угали Мартынова. «Мы с Мартыновым» ругаем Ленина. Милая социал-демократическая душечка! в чьих-то объятиях очутишься ты завтра? Зимой 1908 года Владимир Ильич пишет Горькому о другом уже тогда яростном идейном противнике большевизма:

-... (у меня, например, лично с Троцким большая баталия, драка была отчаянная в 1903 - 5 годах, когда он был меньшевиком). Десятилетие спустя Ленин вспоминает и еще об одном делегате Второго съезда, Ное Жордания, будущем лидере меньшевистской Грузии 1918-1921 годов. Летом 1913 года Владимир Ильич пишет Ольминскому о политических маневрах Жордания (Ана):

-...ловкий дипломат Ан... ведет очень тонкую игру. Вы не знаете Ана! А я его дипломатию изучил годами и знаю, как он весь Кавказ надувает ею!! Ан - действительно дипломатический талант (я его с 1903 года знаю) - только дурно, к сожалению, направленный... Это ясно для тех, кто хорошо знает историю партии... Дан, это - батарея неприятеля, плохо прикрытая. Ан - это та же батарея того же неприятеля, но ловко прикрытая. Уверяю Вас, что это я знаю, по опыту дела. Совсем по-иному звучат ленинские отзывы о соратниках и сотрудниках по большевистской партии и ее печати. 30 ноября 1921 года Владимир Ильич пишет заведующему домами ВЦИК Александру Метелеву:

- Прошу непременно предоставить комнату в I Доме Советов тов[арищу] Цецилии Самойловне Бобровской, которую я знаю хорошо как старого партийного работника... P. S. Я знаю Бобровскую с эпохи до 1905 года и знаю, что она способна бедствовать и молчать чрезмерно. Поэтому ей надо помочь быстро. Направляя зимой 1919 года в Туркестан Пантелеймона Лепешинского - старого товарища по сибирской ссылке и швейцарской эмиграции, Владимир Ильич обращается к Шалве Элиаве:

- Рекомендую Вам подателя тов[арища] Пантелеймона] Николаевича] Лепешинского, которого я знаю с заграницы, с Женевы 1902 года, где мы вместе боролись с меньшевиками... Лепешинский, несомненно, поможет в такой как раз работе, которая должна внушить туземному населению представление и убеждение, что советские люди не могут быть империалистами, не могут иметь империалистических замашек... В борьбе большевистской организованности и дисциплины против меньшевистской анархичности и беспринципности Ленин видит ответственейший политический экзамен для партийных работников... Продолжение следует.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.