Кривое зеркало

Ответ достаточно логичный, но возникает следующий вопрос: «А почему нужно было ждать сокращения, чтобы улучшить это качество?» Вопрос этот уже из разряда риторических, потому что толкового ответа на него никто не дает.

Боевая подготовка держится на двух китах: собственно боевой учебе личного состава и уровне материально-технического обеспечения. Я не буду говорить о Вооруженных Силах в целом. коснусь лишь хорошо знакомого мне флота, тем более, что глубоко убежден в глобальности этой проблемы.

Почти всю боевую подготовку флота можно смело характеризовать словом «липа» — это то, что в действительности существует и что передается от низовых звеньев до высшего командования, а от него — в правительство. Создание официального отчетного благополучия — вот основное занятие командира любого уровня. А для этого все средства хороши. Чтобы не быть голословным, приведу несколько примеров.

В систему боевой подготовки входят такие упражнения, как отражение ракетной атаки противника и ракетная атака крылатыми ракетами. В реальной боевой обстановке командир корабля в море не может точно знать, когда. с какого направления, какими силами и какая атака противника последует. Действительно, трудно ожидать, что противник сообщит обо всем этом по телефону. Командир лишь может предполагать наиболее вероятный сектор его появления, время (с разбросом в несколько часов) и т. д. А качество учебы как раз и достигается максимальным приближением к реальному бою. Но в действительности командир заранее знает все: время пуска ракеты-мишени (до секунды), направление (до градуса), тип мишени и, конечно, параметры (высоту, скорость). Естественно, он не должен этого знать, но нет на флоте такого корабля, командир которого еще за две недели до стрельб не имел бы полной информации. Почему, откуда ему все известно? Дело в том, что результаты ракетной стрельбы далеко не безразличны и командиру соединения, и командующему флотом. От совокупности этих результатов за год во многом зависит их «спокойная» жизнь и карьера. Какому командиру нужно, чтобы на совещании у вышестоящего начальства его «мурыжили» за то, что ракета ушла не в ту сторону? Вот и происходит такая «случайная», вроде никому не известная «утечка информации». И в результате: «Попали?? Молодцы!!» А все, что нужно было сделать, — это заложить заранее известные параметры в ЭВМ, которая управляет всеми ракетными комплексами, и после этого вся стрельба — сплошная бутафория. Можно на мостике песни петь или командовать совершеннейшую чушь, вроде: «По Зимнему бронебойным...» Все зависит только от состояния и исправности техники. Кстати, и технику эту к стрельбе готовит в основном не корабельный состав.

Бывают, правда, случаи, что упражнение не выполняется. Но это тоже не беда: есть карты, на картах (для отчета) нарисуем «все, как надо» и получим свое «отлично».

Естественно, любой флотский офицер знает об этой халтуре, кое-кто даже «задает вопросы», но командование всегда оправдывается ссылками на технику безопасности. «А вдруг?..»

На «Киеве» я как командир месяцами не мог выполнить какого-либо упражнения, связанного с полетами авиации. Кораблем командую я, а самолетами на корабле — другое ведомство. И командующему ВВС тоже спокойней спится, когда самолеты в ангарах, а не в небе. «Полеты не разрешаю!» — обычный приказ летчикам, и план боевой учебы летит к черту при ясном небе и штиле на море. «А вдруг?..» Но в свой вышестоящий штаб он шлет подробные отчеты о «совершенствовании боевого мастерства» — ту же «липу».

Показательно и отношение к боевой подготовке со стороны командования. Я не припомню случая, чтобы командир корабля имел крупные неприятности из-за провалов (их не бывает — для чего же отчетность?) в этой области. Но. зато не дай бог «неуставняк» на корабле или еще какой «грубый проступок»! Тут уж не помогут никакие отличные оценки за стрельбы.

Говоря об уровне и качестве боеготовности, нельзя не сказать о ее материально-техническом обеспечении, то есть о технике, снабжении, ремонте, тыле.

В США на один доллар, вложенный в боевой корабль, тратят 3 доллара на его обеспечение, то есть на судоремонт, тыловые службы, базирование, подготовку кадров. Я не знаю точных цифр наших затрат на аналогичные вещи, но по опыту сужу, что они крайне незначительны. Попробую доказать.

Боевой корабль должен проходить очередной ремонт через определенный срок после начала эксплуатации. Я не помню, чтобы установленные сроки ремонта выполнялись. Идет бесконечная их корректировка.

По плану ремонта «Киева» в смету было включено около 300 позиций (замена агрегатов, узлов, их капитальный ремонт и пр.). Документация была представлена заместителю главкома — начальнику Главного технического управления. «Что? Почему такой большой срок?? А кто будет на боевую службу ходить?!» Немедленно план и смета были переделаны. Из 300 позиций выбросили самое существенное, наиболее трудоемкое и оставили около 120 позиций «мелочевки». Зато сроки сократились вдвое. Что и требовалось доказать. Но качество...

Я вообще не говорю о том, что только у нас существует такой идиотизм, при котором корабль в шторм должен выходить в открытое море, — нет базирования. Из-за его отсутствия «Киев» уже дважды был на грани ЧП. Одно из этих ЧП могло произойти из-за отказа турбогенератора, который выслужил все положенные сроки и должен был быть заменен во время ремонта. Но вместо этого его «отремонтировали», что и сказалось в самой экстремальной ситуации.

И если бы такое случалось только с «Киевом»! Из-за отсутствия настоящего судоремонта находятся в состоянии, далеком от идеала, боевые корабли, что и доказывает серия аварий на подводных лодках. А о скольких мы ничего не знаем!..

Резонный вопрос: почему дело обстоит таким образом? Предыдущий главком ВМФ Горшков сделал Северный флот одним из крупнейших по количеству кораблей в мире. Как ему это удалось при почти равноценных бюджетных ассигнованиях? Смотря на что тратить деньги. Можно вложить один рубль в строительство нового корабля и три — в его обслуживание, тогда система будет нормально функционировать. Можно и наоборот, что и принято у нас. Но неужели командованию не видна вся пагубность такой политики? Конечно, видна, но ведь своя рубашка ближе к телу. Дело в том, что главком ВМФ отчитывается перед правительством за боевые единицы, то есть за новые корабли. Об обеспечении его никто не спрашивает, это как бы само собой разумеется. Что для него лучше и выгоднее: сказать, что построено 10 новых боевых единиц, или построить боевой корабль и реконструировать 3 судоремонтных завода и 5 причалов? За что будут ордена, звания, стабильность служебного положения? Понятно, за что.

Несколько слов о таком понятии, как тыловое обеспечение. В приложении к тому же «Киеву» оно имеет очень абстрактное значение. Вот простой пример: загрузка продуктов питания, боезапаса и топлива. Во всех флотах мира тыловое обеспечение построено по принципу: все к борту. Во всех, но не на Краснознаменном Северном. Каждое утро 30 человек из команды сходят на берег и загружают продукты со складов на баржу. Затем баржа подходит к кораблю, и продукты сгружаются на проставку — плавучую пристань, пришвартованную к борту. После этого человек 150 матросов начинают растаскивать все привезенное по кладовым. На это уходит почти целый день. Это — на рейде, а настоящая головная боль начинается в походе.

Наши корабли не имеют передовых баз, где можно спокойно восполнить запас продовольствия и топлива, поэтому этот процесс происходит в открытом море во время движения. Впрочем, это обычная практика военных флотов других стран, но те укомплектованы специальными судами снабжения, рефрижераторами, танкерами. Именно специальными, приспособленными для взаимодействия с военными кораблями. Такое судно «присасывается» к авианосцу трубопроводами, по которым идет горючее, вода; сухими путями — для продуктов питания, боеприпасов. Таких трубопроводов и сухих путей — 5 — 6, и вся операция полной заправки занимает от силы 2 часа, причем авианосец и танкер движутся параллельно со скоростью 14 — 16 узлов.

У нас специализированных судов нет вообще. Военные берут танкер, скажем, для доставки фруктов и овощей во время похода в Средиземном море. В иностранном порту танкер набивается за валюту этими продуктами и, пока он идет под жарким южным солнцем, половина этого добра превращается в отбросы. Естественно, ведь это не рефрижератор.

Кроме того, хотя на «Киеве» есть сухие и топливные дороги, у них нет аналога ни на одном танкере или судне снабжения, поэтому на заправку уйдет такое количество времени, что вряд ли противник в реальном бою позволит судам идти борт о борт так долго. Да и безопасности плавания это не слишком-то способствует.

Я намеренно остановился на самых болезненных с точки зрения боевой готовности проблемах, но это не значит, что в других областях все прекрасно. Можно многое сказать и о качестве подготовки офицеров, и о боевой учебе матросов, и о многом другом. Мне хочется надеяться, что пора шапкозакидательских настроений прошла и что самое время посмотреть правде в глаза, потому что ложь, сопровождающая жизнь армии и флота на каждом шагу, может слишком дорого стоить.