Воспоминания

МНЕ хочется вспомнить и рассказать моим читателям об одной встрече Владимира Ильича с комсомольцами в 1920 году, которую мне пришлось наблюдать.

После того, как Колчак был окончательно разбит, с Восточного фронта прибыли пылающие боевой энергией, еще обвеянные множеством разнообразных впечатлений труднейшего из фронтов, около тридцати человек комсомольцев - представителей разных фронтовых организаций и частей, посланных к Владимиру Ильичу. Ильич с охотой, скоро, предупредительно, по - отечески заботливо принял их у себя в кабинете в Кремле. Когда эта бравая молодежь вошла строго, по - военному к нему и когда он ласково пожал каждому руку и предложил сесть, я видел весь восторг в их глазах, беззаветную преданность делу коммунизма. Я чувствовал: дай им Владимир Ильич самую трудную боевую задачу, где бы они должны были бы серьезно рисковать своей жизнью, они бы охотно и отважно пошли бы на все, даже если бы знали, что им предстоит погибнуть.

Владимир Ильич, видимо, сразу подметил их душевное состояние и, как действительно великий сердцевед, быстро угадывавший настроение тех, с кем он общался, он, наклонившись к столу, стал беседовать с ними тихим - тихим, успокаивающим голосом. Молодые, поблескивавшие глаза впивались в него; румянец играл на щеках возбужденной молодежи, а Ильич, не дожидаясь ответов, рассказывал им о задачах Восточного фронта, которые уже теперь почти решены, и что их участие в этом великом походе, их бои, сражения и жертвы никогда не забудет революционная Россия, революционный пролетариат, что теперь напряжение проходит и что он очень рад, что их демобилизовали, - молодежь задвигалась при этих огорчительных для них словах, - но что это вовсе не значит, что они будут без дела.

- Вы приобрели уже жизненный опыт, вы видели жизнь такой, какой она есть на самом деле, и вы возвращаетесь к мирному строительству выросшими, окрепшими, коммунистически более проникновенными, чем были ранее, и рабочие кварталы вам будут очень рады.

И Ильич вдруг стал по очереди расспрашивать каждого, где он живет, кто около них, кто жильцы дома, в чем они нуждаются да, как устроены. Оказалось, что эти юноши, - большинства из рабочей среды, - прекрасно знают окружающих и свои кварталы.

- Вот и отлично, - сказал Владимир Ильич, - я советовал бы вам объединиться в двойки, тройки и приняться за самую необходимую работу тут же, везде, по соседству. А работы ведь пропасть! Нам нужно биться за культуру, ведь мы от нее; отстали страшно... У нас нет самого необходимого в этой области, самого примитивного с чем, например, наши соседи немцы давно поведи борьбу еще с 1849 г. и достигли больших результатов даже при буржуазном режиме. В какой грязи мы живем, в каких антигигиенических и антисанитарных условиях, в болезнях, проникнутые всеми мещанскими, мелкобуржуазными предрассудками быта, поповщины, в религиозной отраве, в безграмотности и прочих наших социальных недугах.

Молодежь недоуменно смотрела на Владимира Ильича, совершенно не усваивая себе еще смысл его слое.

- Конечно, - продолжал Ильич, - со многим можно и должно бороться общегосударственными мерами, переустройством всего общества, но многое, очень многое зависит от вас самих. И здесь, как и везде, в этих областях самодеятельность пролетариата должна проявиться особенно ярко и всеобъемлюще. Специалисты и ученые все расскажут, покажут, а в жизнь проводить придется самим, везде, в каждом углу. И чем хуже угол рабочего в подвале или на чердаке, - ведь мы еще не успели всех рабочих обеспечить хорошими квартирами, - здесь особенно энергична должна быть пропаганда культуры, и не только пропаганда языком, но показом, делом, организацией, прямой помощью. Вот вы все, повидавшие уже жизнь и приобретшие опыт, должны быть застрельщиками в этом деле. Когда отдохнете от тяжелой жизни на фронте, соединяйтесь в двойки, в тройки, свяжитесь с районной организацией, с санитарными ячейками, ячейками охраны труда и отправляйтесь в новый поход. Вы окунетесь в самую гущу жизни и сейчас же встретите комнаты, наполненные тараканами, клопами, вшами, заедающими детей, распространяющими болезни и показывающими всю ужасную нашу отсталость. За границей нет ни клопов, ни тараканов, ни вшей, а лет шестьдесят тому назад их также там везде было много, и соседние народы упрекали друг друга этой нечистью. У нас называют тараканов «пруссаками», а в Германии тех же тараканов - «руссаками»! Но только в Пруссии их уже почти нет, а у нас от них некуда деваться! Так вот надо пойти по рабочим районам и начать эту примитивную борьбу за чистоту, за опрятность. Надо научиться проветривать комнаты, мыть руки перед едой, не курить там, где другие живут, спят и едят, а лучше совсем отвыкать от этой пагубной привычки, не ложиться на постель в грязной одежде, в сапогах. И так, одно за другим, пойдет все, и мы сможет покрыть рабочие кварталы такими вольными организациями, борющимися за культуру, - организациями, которые бы неустанно и неуклонно проводили бы в жизнь все требования культуры. Попутно вы встретите людей, опутанных религиозными предрассудками и не знающих, как от них избавиться, оторваться, найдете заброшенных детей, которых надо вовлечь в наши детские и юношеские организации; беспомощных и эксплуатируемых женщин и многое другое, к чему для исправления надо приложить руки. В самом тесном единении со своей организацией вы все это прекрасно выполните, но только эта работа длительная, упорная, трудная, и даже скучная, но чрезвычайно важная. И мы должны ее сделать, во что бы то ни стало, начав сначала повсеместно в городах, а потом и в деревнях.

Молодежь совершенно растерялась от плана этого нового и неожиданного похода. Если бы Владимир Ильич предложи бы им произвести революцию на луне, то вероятно, для них эта задача была бы более понятной - и они тотчас бы стали вырабатывать проекты «завоевания луны», - чем тот жизненный план, который начертал перед ними так ярко и просто Владимир Ильич.

После дальнейшего обмена мыслей молодежь рассталась с Владимиром Ильичей озадаченная, некоторые были явно разочарованны и шли понура голову. Вскоре после этого уже на III съезде комсомола Владимир Ильич произнес свою знаменитую речь к молодежи, где звал ее к серьезной, учебе, к культурной работе, к борьбе за новый быт и переработку себя самих в культурных людей.

Что хотел сказать Владимир Ильич в этой своей замечательной речи молодежи, готовой идти на всякие жертвы, что хотел сказать он так давно, еще в самый разгар гражданской войны? Разве хотел он отдалить людей от огромных задач нашей эпохи? Разве хотел он подрезать крылья молодежи? Разве хотел он в этих мелких делах кого - либо принизить, удалить от большого, разменять на мелочи? Отнюдь нет и тысячу раз нет!

У нас так повелось, что и до сих пор часто многие думают, что работать над усовершенствованием человека, над его бытом, его психикой - это мелочи. Нам давай побольше, покрупней, повыше! А на самом деле, что может быть прекрасней помощи переродиться, пересоздаться человеку, уйти от старого, проклятого, давящего к новому, светлому, манящему в прекрасные дали, новой свободной жизни! Здесь должна создаться беспрерывная цепь, своеобразный конвейер, который должен безостановочно тащить и тащить человека ко всем мастерам дел новой культуры, которые бы, трудясь из всех сил, обтачивали бы, обстругивали бы, обламывали бы его.

Будем же делать на этом идти создания нового человека первые, робкие, малые шаги, помня и твердо зная, что малое в коллективе, во множестве, по непреложному математическому закону больших чисел, превращается и не может не превратиться в великое.

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.