Четвертый раз еду я сегодня на своей трехтонке в старый рабочий район за деревьями, которые мы пересаживаем на площадку возле только что отстроенного рабочего клуба. В том районе уже почти никто не живет: дома разобраны и увезены, и только сиротливо стоят столпившиеся в кучу деревья.

Пока рабочие выкапывают акации и клены, поливают бородатые корни, я сижу на подножке автомашины. На месте работы всегда с десяток любопытных: тут и ребятишки и добровольные советчики из взрослых, прохожие. Чаще всего они стоят у автомашины или у подъемного крана. Вот и сейчас собралось несколько человек: двое рабочих в спецовках, паренек в куртке с петличками ремесленного училища, женщина с малышом. Все молча наблюдают за работой. Только старик в потертой железнодорожной фуражке проявляет особую активность: то подскажет, как лучше опутать канатом ствол, то спрыгнет в яму, чтобы придержать корни поднимаемого краном дерева.

- Да не торопитесь же! - советует он. - Кору сдерете. Ведь не бревно!...

Старик высок, плечист. По - горьковски окая, он отчетливо выговаривает слова мягким, басовитым голосом.

Когда стрела подъемника вместе с деревом опускается вниз, старый железнодорожник переживает еще больше.

- Осторожней, осторожней! Медленней опускай: ветвь обломишь! - наставительно замечает он шоферу подъемника.

- Да что вы, дедушка, кричите, точно не дерево, а вас связали да подымают! - возмутился стоявший рядом паренек. - Подумаешь, ветку обломают! Эко золото!

Старик резко повернулся, с полминуты молчал, точно присматривался к парню, потом подошел вплотную.

- Ты говоришь: эко золото. Нет, милый, это подороже золота будет. Вы вот тут спорите, сколько этому клену лет. А я тебе, молодец добрый, скажу: ты тогда в пеленках, может, верещал аль тебя совсем на свете не было, когда это вот самое дерево Ленин собственными руками здесь посадил.

Сказанное было настолько неожиданным, что стоявшие поодаль подошли к старику и насторожились. Прочитав сомнение в обращенных к нему взглядах, дед продолжал:

- Да, да, собственными руками, сам Ленин. Я не солгу, греха на душу не возьму: мне восьмой десяток идет...

- А ну, расскажи - ка, дед, как дело - то было, - заинтересовался я.

Рабочие уже закрыли кузов и тоже подошли к нам. Старик еще раз окинул заботливым взглядом лежащее в машине дерево, снял с головы фуражку, провел широкой заскорузлой ладонью по вспотевшему лбу и не спеша стал рассказывать.

- А было это в двадцать втором году, в середине октября. Мне тогда еще пяти десятков не было. Жил я как раз на этом самом месте, а работал машинистом. Вот однажды вырыл мне знакомый обходчик с десяток кленков в лесу. Дело - то осенью было. Вокруг своего домишка, думаю, посажу, пусть растут. Взял заступ, копаю ямы вокруг дома, сынишка воду таскает, работаем с ним, колышками каждое деревцо подпираем. Так занялись, что не слышали, как легковичок на дороге возле дома остановился. Вижу, шофер в кожаной куртке лужи обходит, к нам пробирается.

- Не дашь ли, товарищ, ведерка в машину воды залить, перегрелась, - говорит.

- Отчего ж не дать? - отвечаю. - Ведро вон стоит, колодец рядом.

Он взял ведро и зашагал к колодцу. А ребятишки тем временем легковичок окружили: любопытно на автомобиль посмотреть, тогда машины были в диковинку. Я своим делом занимаюсь, деревца прилаживаю. Не заметил, как из автомобиля гражданин вышел и к моим ямкам подошел. Черное пальто на нем, кепчонка.

- Здравствуйте, - говорит, - товарищ!

- Здравствуй, - отвечаю.

- Не глубоко сажаете - то? - спрашивает, а сам в яму заглядывает.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.