Хор - кружок занимается.
Пашке надоело слушать крики Рогоносцева и монотонную речь Мишки. Повертывает голову в сторону звонкой песни и думает:
«Пойтить хоровой што - ль послушать, ишь как зажваривают»...
- Новиков, - кричит староста, - ты свободен? Возьми роль первого министра в кабарэ, а то некому.
- Гым... Ээ. Я ведь не член драмкружка.
- Ну что - ж, потом запишешься... Пашка минуту думает, неловко улыбается.
- Да я никогда раньше не играл. Не умею...
- Вот о чем беспокоишься, научим! Улыбка переходит в нерешительность, поглядел
на Рогоносцева, задумчиво потер коленку и встал.
- Ну, давай, сыграю...
Через десять минут Рогоносцев медленно наступал на Пашку и трагически - спокойным тоном говорил:
- Ну, скажи: Ке - льнер - ша, дайте штопор, ну...
- Ке - лер - ша, дайте штопор.
- Да не келерша... Ке - льнер - ша.
Шел первый час ночи, когда охрипший Пашка вышел из клуба и свернул на бульвар.
Прошел бульвар, зашагал по темному, узкому переулку. У ворот своего дома остановился, помянул раза три «Келершу», бессмысленно посмотрел на светлую цифру «10» в приворотном фонаре и пошел мимо.
- Ке - ли... Ке - ла...ша...
Утром фабричный гудок застал его спящим в чужом парадном у заставы. И во сне с губ его срывались какие - то звуки на ка на эл и эш___
Маленький зал, словно коробка до отказу наполненная спичками. Не то, что плюнуть, пальцем ткнуть некуда. На краях сцены плечом к плечу расположились пионеры. Веселые глазки стреляют, туда - сюда рот окошком и на бок:
Расскажите - ка ребята, ята, ята, Жили в лагере мы как, ак, ак...
В 12-м номере читайте о «последнем поэте деревни» Сергее Есенине, о судьбе великой княгини Ольги Александровны Романовой, о трагической судьбе Александра Радищева, о близкой подруге Пушкина и Лермонтова Софье Николаевне Карамзиной о жизни и творчестве замечательного актера Георгия Милляра, новый детектив Георгия Ланского «Синий лед» и многое другое.
Из тюремных воспоминаний