– У вас в санатории никто дверей не запирает, – закинул я удочку после того, как он рассказал мне о своей жене, дочери и двух сыновьях. – • Ну, а вдруг вор заведется?

– Пока про это не слыхать, – сказал он равнодушно, снимая с ворота желтую гусеницу.

– А говорят, у вас ваза какая-то пропала. Бросив гусеницу на дорожку, он раздавил ее ногой.

– Плодовый вредитель, – сказал он спокойно. – Про вазу я слышал. Не пойму, кто мог ее взять?

– Нашелся любитель.

– А кому она нужна? – Садовник с сомнением покачал головой и, бросив в тележку последнюю лопату хвои, залез на маленькое железное сиденье, торчащее посреди треугольной рамы. Мотор затарахтел, и «тумик» укатил по аллее.

Я вернулся к дому. Усевшись снова на мраморную скамью, старался представить, как уносили вазу. Я уже знал, что она не была прикреплена к постаменту, как думал директор. Под тяжестью ноши вор шел, тяжело ступая на пятки. Но сохранились ли его следы на земле?

Обогнув дворец, я вышел на лечебную тропу, полого спускающуюся к морю. Ее обрамляли молодые деревья инжира. Я присел на корточки и стал рассматривать дорогу. Вот протектор колес тротуароуборочной машины. Сбоку бежала собака. Ее когти местами поцарапали сухую серую землю. Много следов женских туфель: видно, женщины больше любят ходить к морю пешком, в то время как мужчины предпочитают автобус. Следов человека, который нес каменную вазу, я так и не нашел.

Поднявшись, я отряхнул колени и стал думать, что делать дальше. Передопрашивать десятки людей, с которыми говорил Александр Иванович? Пока не стоит. Искать следы на асфальте вокруг дворца? Пустое занятие. Одна простая мысль пришла мне в голову. Я поспешил к входу во дворец и уже вынул лупу, как ко мне подошел директор санатория с телеграммой в руках.

– А я вас всюду ищу! – сказал он, передавая мне бланк. – Вам срочная из Симферополя.

Крымский уголовный розыск сообщал, что интересующая нас машина ночует в Коктебеле. Принадлежит инженеру Флеровскому из Москвы; палатку он взял до утра.

Это был ответ на запрос Пахомова.

В вечер исчезновения вазы к дворцу приезжала машина с двумя молодыми людьми. Они поставили свою «Волгу» около главного входа. Несколько раз им говорили, что стоять здесь нельзя, но они не уезжали. Во время ужина, когда все ушли в столовую, машина подошла к самой вазе. Никто не помнил, была ли ваза на месте после ужина.

Номер «Волги» удалось узнать. Десятилетняя дочь повара запомнила буквы: «МА». Она играла на щелчки в угадайку – каких пройдет по шоссе больше машин: московских, киевских или ленинградских – и проиграла, получив три щелчка в лоб. А один отдыхающий назвал цифры: «15-35».

– Это номера моего дома и квартиры, потому и помню, – уверял он.

Дотошный Александр Иванович проверил его паспорт и убедился, что старик прав.

«Поеду в Коктебель, – решил я, пряча телеграмму в карман. – Здесь успею посмотреть, а там поздно будет: уедут из кемпинга – ищи ветра в поле!»

Я уже садился в пикап, когда позвонил из Днепропетровска Пахомов. Я узнал его спокойный голос:

– «Рыболова» нашел вчера. Он аспирант в университете. Во дворе у него сарай, который всегда заперт. Подозреваю, что ваза там.

Пахомов замолчал. Было слышно только потрескивание в трубке. Потом он сказал медленно и раздельно:

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.