Каждое утро на бульвар имени Райниса выходит человек в синем демисезонном пальто. Он толкает перед собой детскую коляску. В коляске – трехмесячная девочка. Человек крепко сжимает блестящую металлическую ручку, и тогда выделяются суставы на его пальцах – неровные, бугристые, чуть припухлые. Он идет медленно. Задумчиво смотрит на девочку, на свои руки.

По рельсам бежит трамвай. Звякает звонок. Человек улыбается. Это здорово похоже на гонг.

Гонг!.. Губы сжимаются в узкую полоску. Приподнимаются плечи. Взгляд становится настороженным и острым. Двое стоят друг против друга. Рефери положил им на плечи руки, что-то говорит, но они не слышат его слов. Рефери похлопывает их по плечам. Он и сам был прежде боксером. Он слишком многое знает об этих последних секундах. Он понимает, что его не слышат. Он и сам никогда ничего . не слышал перед боем. Но таков обычай – рефери должен что-то сказать. Что-то теплое. Два-три слова...

Так было и в Белграде. Их ввели в комнату одновременно. Это была маленькая комната. Ее называли «предбанником». Здесь боксеры заканчивали последние приготовления к бою. Здесь они знакомились друг с другом и с рефери.

Фамилия рефери – Кекки. Он итальянец. Он взял боксеров за руки и назвал:

– Алоиз Туминьщ, Советский Союз. Мариан Каспшик, Польша.

Каспшик был в халате. Туминып никогда не видел его так близко. Правда, они встречались в коридорах гостиницы и в ресторане. Они даже здоровались. Но неизбежный бой между ними казался тогда слишком далеким, и они не хотели думать о нем прежде времени.

Каспшик здорово походил на венгерского боксера Ласло Паппа. Такой же коренастый и широкоплечий, с могучими руками. У него такое же, как у Паппа, широкое лицо монгольского типа. И даже в бою он стоит так же – во фронтальной стойке, лицом к противнику, готовый наносить сокрушительные удары. Сейчас Каспшик был хорошо подготовлен. Это видели все. В предварительных боях он легко победил австрийца Кенига и немца Дитера. Все три раунда он играл с ними, как кошка с мышкой. Он знал, что за ним наблюдают, и дрался эффектно. Его победы были своего рода психологической атакой на Туминыпа.

Туминьщ ответил тем же. Он тоже победил двух боксеров: итальянца Пьяццо и румына Михалика – и тоже В отличном стиле.

И вот теперь они стояли рядом в маленькой комнате и ждали...

Как трудно ждать! Оба они выглядят спокойными, как ни в чем не бывало. Лишь бы скорее. Они стоят рядом и всем своим видом выказывают полное равнодушие к происходящему. Это тоже входит в планы психологической атаки. Через несколько минут они будут кружить по рингу и думать только об одном – ударить противника, сломить его, подчинить своей воле. Каспшик, наверное, сразу бросится вперед Он всегда лезет. Ему выгоден обмен ударами. В этом обмене он сильнее. У него очень сильные удары. Нужно не попадаться на них. Нужно отступать, встречать левой и контратаками. Нужно дать ему возможность увлечься. Пусть поработает. Секундант Туминьша Сергей Щербаков в раздевалке сказал:

– Дай Каспшику поработать. Пусть покажет себя. Потерпи. Пусть выложится. Только не злись. А потом покажи ему. Покажи, что тебе его удары нипочем. Выведи его из себя. С Касшпиком это самое милое дело. Пусть разозлится он. А ты будь спокойнее...

...Ринг. Красный и синий угол. Белые канаты. Серый брезент. Сноп света в центре. Ринг весь залит светом. Когда привычным движением ныряешь под канаты, становишься в свой угол и смотришь в зал, он кажется темной пропастью. Лиц не видно. Только гул голосов.

И вдруг ясно доносится: «Каспшик, Каспшик!» Это две тысячи польских туристов подбадривают своего любимца. Значит, Каспшик уже на ринге. Нужно повернуться и идти в центр. Туминьш поворачивается. Рефери в белых брюках, в белой рубашке с белым галстуком-бабочкой. Боксеры сходятся. Подаются друг другу руки. Кекки чуть отталкивает их. Надо повернуться и идти назад. Сейчас! Спокойно, Туминып! Руки сжимают канаты. Сейчас! Только выдержать первую минуту. Потерпеть... Гонг!

Если бы Туминып просматривал польские спортивные газеты, если бы он понимал польский язык, то знал бы, что все специалисты советовали Каспшику в бою с Туминынем избрать необычный для себя тактический ход. Они рассуждали так: Туминып техничен, подвижен, вынослив. «Переиграть» его Каспшик не сможет. У него есть только один надежный шанс – выждать, когда Туминып сам пойдет в атаку, выждать, когда он откроется, допустит ошибку, и поймать его на удар. Нокаутировать или бросить в нокдаун, а потом добить.

Но Туминып не знал ничего этого. Когда звякнул гонг, он резко повернулся и пошел навстречу Каспшику, готовый выдержать первый натиск.

И сразу же прошло волнение. Ринг – его стихия. На ринге он как дома. На ринге все чувства его обострены до предела. Дистанция... Он не думает о ней. Он ее чувствует. И направление ударов, и углы ринга, и канаты за спиной – абсолютно все. Он передвигается левыми боковыми шагами. Немного вперед и в сторону. Шаг – резкий удар левой. Еще шаг – еще удар. Каспшик едва уловимым движением ныряет вперед-вниз. Перчатка Туминьша режет воздух. Туминып «проваливается». И страшный боковой удар обрушивается на него. Спину обжигают канаты. Польские туристы вскакивают.

– Каспшик! Каспшик!

Когда Алоиз «провалился», то понял, что удар неизбежен, и каким-то инстинктивным движением в самый последний момент сумел закрыться плечом. Это немного смягчило удар. Ринг покачнулся. Галстук-бабочка на рубашке Кекки запрыгал и... встал на место. Какое все-таки счастье, что он успел подставить плечо.

Каспшик, забыв о защите, бросается вперед. И тогда Алоиз проводит свой коронный удар. С шагом правой вперед он бьет правой рукой в голову. Этот удар не выполняет никто другой. Только Туминьш. Правая действует молниеносно, как катапульта. Он видит, как дергается голова Каспшика. Бьет левой. Потом «прилипает» к нему и проводит серию ударов по корпусу – левой снизу, правой, снова левой. Он выигрывает как раз то самое время, которое необходимо ему, чтобы окончательно прийти в себя.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.