Понятно, что для колпинских мальчишек это был не просто завод, где работают отец или мать. Подвигом, например, считалось запустить «змея» выше самой высокой заводской трубы. Наиболее притягательным для нас местом была центральная плотина (это место называли «плиты»), откуда через решетку забора можно было заглянуть на территорию и увидеть множество интересного! Удавалось это не всегда, потому что плотина в те годы охранялась, зато сколько бывало радости, если все-таки, обманув охрану, мы пробирались к забору! Мы буквально прилипали к чугунной решетке, а после, когда нас прогоняли, горячо спорили, какие видели корабли. Эсминцы?.. А может, крейсера?..

Увы, теперь-то я знаю, что не было там ни эсминцев, ни крейсеров. Никаких кораблей Ижорский завод не строил.

Я понимаю, что похожее отношение мальчишек к заводу, возле которого они живут и где трудятся их родные, свойственно не только колпинским мальчишкам. И все же...

Любовь ижорцев к своему заводу – беру на себя смелость утверждать так – всегда была какой-то особенной. Я хорошо знаю это и по своему личному опыту и по тем многочисленным письмам, которые приходят на завод от людей, которые когда-то были связаны с ним, а теперь по тем или иным причинам живут в других городах и работают на других предприятиях.

Вот одно из таких писем:

«Здравствуйте, дорогие ижорцы!

Сердечный привет вам из далекой Киргизии... Я сама – колпинка... И вся наша семья, из которой сейчас почти никого не осталось, – тоже колпинцы. Моя мама Мария Федоровна Петухова работала до войны и в ее начале во втором механическом цехе Ижорского завода, отец Федор Михайлович – десятником... Старший брат Владимир Федорович тоже работал на Ижорском... Он ушел на фронт добровольцем, прошел почти всю войну и погиб в Латвии... Погибли и отец с младшим братом... Столько уже лет прошло, а память крепко помнит все, что пришлось пережить нам в суровое военное время в Колпине. Помню бомбоубежище в недостроенном Доме культуры, помню развалины нашего дома... И то помню, как ходили на передовую рыть окопы, траншеи, как изучала винтовку, гранату и как под самым носом у врага вырывали из-под снега мороженую картошку и «хряпу»... Все сохранила память: и обстрелы, и пожары, и голод, и холод, и гибель людей. Но главное – ту стойкость, с которой стояли ижорцы, не пуская врага в родной город Колпино, к Ленинграду... Нас эвакуировали 9 ноября 1942 года. Сейчас живу вместе с мамой и часто вспоминаю наш город. Вспоминаю, как ходила с детворой за грибами, ягодами, как ездила в пионерский лагерь, как купалась в Ижоре, лучше которой нет, наверное, на всем белом свете... Я по-хорошему завидую вам, и особенно молодежи, которая живет в городе моего детства и юности, в городе, который я так часто вижу во сне...»

Я убежден, что это письмо Раисы Федоровны Петуховой, опубликованное в канун 1977 года в многотиражной газете, подписал бы каждый бывший ижорец, каждый, кто жил когда-то в Колпине.

В чем же тут дело, что это за такая особенная любовь?..

Вот, скажем, живет человек на Васильевском острове, а работает на заводе имени Ленина в Невском районе. Человек любит свой завод, гордится,

что работает именно на этом, тоже прославленном заводе, и все же у него связь с производством как бы ограничена временем. Есть место работы и есть место жительства.

Ижорский завод и Колпино – одно целое. Даже сегодня, когда Колпино давным-давно перестало быть посадом, о жителях которого рассказывали всякие небылицы, когда это уже и не рабочий поселок, а довольно крупный современный город (входящий, правда, в границы Ленинграда), в Колпине по-прежнему нет места, откуда бы не был виден завод, и нет дома, в котором нежили бы люди, работающие на заводе.

Мы росли в какой-то особенной атмосфере преданности заводу, в атмосфере уважения к рабочему человеку, и все мы, у кого отец, мать, старший брат или дед работали на Ижорском, страшно, гордились этим. Да и как не гордиться, если это самый-самый!..

Пожалуй, мы все-таки очень мало знали о том, какая продукция выпускается заводом, и все же мы знали твердо, что делают на нашем заводе самое важное, самое сложное и самое лучшее...'

У каждого завода своя судьба. Ижорскому изначально была уготована судьба необычная. Быть «лесопилкой» ему пришлось совсем недолго. Уже в середине XVIII века завод перешел на изготовление продукции из металла – якорные цепи и якоря, стальной и медный лист, – а к началу XIX века технически настолько окреп, что перешел на выпуск паровых машин и кораблей различного назначения. В частности, первый в России колесный пароход «Скорый» был построен на Ижорском заводе. Однако сугубо судостроительным заводом Ижорский так и не стал. Наряду с судами и оборудованием для них здесь было развито металлургическое производство, машиностроение, изготовлялись приборы, тяжелое металлургическое оборудование, подсвечники, пуговицы и даже чеканились деньги! Позднее, в начале XX века, Ижорский завод выпускал бронеавтомобили, дирижабли, самолеты, бронепоезда, танки и многое, многое другое...

Особенно же завод прославился производством высококачественной брони, равной которой не выпускалось нигде в мире.

В 1870 году на международной выставке в Петербурге Ижорский завод показал броневую плиту толщиной в 15 дюймов и весом более 1300 пудов. По тем временам это было сенсацией.

В течение XIX века Ижорский завод 15 раз участвовал в различных международных выставках, получал дипломы и медали.

Читатель, конечно, уже обратил внимание, что Ижорский завод, в сущности, никогда не был специализированным и что продукция его часто менялась. Это было вызвано отнюдь не текущей необходимостью, но требованиями научно-технического прогресса, ибо многое, что делалось и делается нынче на Ижорском заводе, делалось и делается впервые!

Не станем углубляться в историю. Отметим лишь некоторые вехи в развитии и становлении завода.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.