«Избранные» натуры

- Этак и помереть недолго! Ты бы все-таки сходил, горяченького похлебал.

Он лениво отругивался:

- Не хочу... не привык... Я, да будет вам известно, в жизни ни разу полотняного белья не надевал. Только шелковое!

Кажется, именно Эмиль год спустя заявил распределительной комиссии, направлявшей его на работу в среднюю школу:

- Дело в том, что я склонен к научной работе, я же специалист по современной литературе. Что мне в школе делать?

Во всяком случае, это очень похоже на Эмиля, решившего руководствоваться жизненной программой: деликатесы есть буду, а от черного хлеба увольте!

«Молодые дарования» типа Светланы Тамбовцевой и Эмиля Прохорова относятся к окружающим с нескрываемым, откровенным высокомерием. Распознать в них эгоистов и зазнаек сравнительно нетрудно. Гораздо труднее с аспирантом Мишей Сарычевым. Принадлежит Сарычев к очень опасному разряду зазнаек: он ханжа.

Может показаться, что Миша Сарычев ничем не противопоставляет себя другим и не стремится выделиться из общей массы. В колхоз он вместе со всеми ездил? Ездил. От работы не отлынивал? Нет, с огоньком работал, а иной раз и впереди других оказывался. Общественные поручения у него есть? Есть, и много. Он загружен по горло, но находит время - и в Третьяковку со своей группой идет и даже фотографироваться недавно ходил вместе со всеми. И не только сам ходит. Когда кто-то из аспирантов не пошел, Миша - все слышали - укорял его:

- Смотри, друг, от группы отрываешься...

Часто можно видеть, как Миша беседует с комсоргом, со старостой группы, членами редколлегии стенной газеты. Работает он на совесть. Одним словом, коллективист.

Так ли это? Ведь коллективизм человека измеряется не количеством часов, проведенных им «вместе со всеми», а отношением к людям.

Миша Сарычев целыми днями суетится среди нас, но внутренне он давным-давно от нас оторвался и стал «сверхчеловеком» почище Светланы Тамбовцевой. Их роднит прочно въевшийся в них эгоизм. Проявляется он лишь в различных формах.

Учиться у других Миша не желает. Зачем ему? Его призвание - учить, поучать всех вместе и каждого в отдельности, обличить или хотя бы заподозрить товарищей в чем-нибудь нечистом, неблаговидном. И он прохаживается по узким коридорам старого университетского здания, ссутулясь, вглядываясь исподлобья, поверх очков, в толпящийся вокруг люд. Весь вид его словно говорит: «Что, притаились? От меня не скроешься. Я всех вас на чистую воду выведу».

Кто-то из студентов, идя коридором, непринужденно разговаривал, с товарищем, шутил. Миша тут как тут. Он отводит меня в сторонку:

- Замечаешь, какой он веселый стал? По-особенному как-то веселый. С чего бы это, а?

Для стенной газеты была нарисована карикатура: студентка-бездельница изображалась на ней в виде кокетливой кошки. Недреманное око мишино настораживается, перст указующий угрожающе поднимается:

- Не гоже так. Критика критикой, да вот... Кошка! И хвост трубой. А рядом о райкоме комсомола. Снимите-ка!

И Миша движется дальше - расследовать, собирать улики, примечать.

Коллектив у нас во всех отношениях здоровый. А если встречаются недоросль-сердцеед или девица - «фифочка», им дают достаточно суровый и справедливый отпор. Но, по мнению Сарычева, факультет стоит на краю гибели.

О настойчивости его стараний по части сохранения общественной нравственности говорит дело, которое он однажды намеревался затеять. Аспирант - женатый человек, жена которого осталась на родине, где-то в Сибири, - наведался в гости к девушке-аспирантке, москвичке. Потом они вместе были на концерте в консерватории. Подозрительно? С точки зрения здравого смысла - нет. Никто из нас не находил «состава преступления» в том, что два комсомольца захотели вместе послушать музыку Чайковского и Бетховена. Подобного мнения придерживались и наши знакомые, поэтому хороших, товарищеских своих отношений они ни от кого не скрывали. Но Миша все пытливее и пытливее поглядывал на странную, по его мнению, пару: знаем, мол, ваши «общие интересы», меня не проведете. И Сарычев принялся за расследование.