— Но... этого так... много. — Я колебалась, не зная, с чего начать.

— Может быть, тот факт... то обстоятельство, что вы ни разу за все время не встретили здесь мужчину? — подсказала она.

Я постаралась вернуться к моменту моего «пробуждения». Вспомнила, как одна из «Мам» удивленно спросила: «Что значит — мужчина?»

— Пожалуй, — сказала я, — пожалуй, это — одно из самых...

Она медленно покачала головой.

— Их больше нет, дорогая. Ни одного. Нигде.

Я тупо уставилась на нее, Выражение ее лица было серьезным и участливым, даже... жалостливым. На нем не было ни тени притворства. Некоторое время я молча переваривала услышанное, пока, наконец, у меня не вырвалось:

— Но... Это невозможно!!! Ведь где-то должны быть... Вы же не можете... Как же вы тогда?.. То есть я хочу сказать!..

Она вздохнула. — Я понимаю, это кажется вам невозможным, Джейн... Вы разрешите называть вас Джейн? Однако это действительно так. Я пожилая женщина, мне скоро будет восемьдесят, и за всю свою долгую жизнь я ни разу не видела мужчину... разве что на древних картинах и полуистлевших фотографиях. Пейте шерри, дорогая, вам станет лучше. Боюсь, я очень расстроила вас. — Она помолчала, давая мне время прийти в себя. — Я примерно представляю себе, что вы сейчас чувствуете. Видите ли, я знаю историю не только по книгам. Когда я была совсем девчонкой, мне довелось слышать множество историй от моей бабки. Тогда ей было что-то около восьмидесяти, но память у нее была хорошая, и рассказчица она была прекрасная. Я словно сама видела те... тот мир, о котором она говорила, те места... Но это было настолько другим, так чуждо... Так непохоже на все, что меня окружало... Мне было трудно понять ее... Когда она говорила о юноше, с которым была когда-то помолвлена, слезы струились из ее глаз. Она плакала, конечно, не из-за него, а из-за всего утраченного ею мира — мира ее юности. И даже тогда мне было непонятно, что она испытывала. Да и как я могла понять? Но теперь, когда я сама стала старой и так много прочла, я могу приблизительно представить, что она должна была чувствовать, вспоминая о былом. Скажите, дорогая... — Она взглянула на меня с острым любопытством. — А вы... вы тоже были помолвлены?

— Я была замужем... очень недолго. Она задумалась.

— Должно быть, это очень странное чувство, чувствовать себя чьей-то собственностью...

— Собственностью?! — изумленно переспросила я.

— Собственностью своего, м-мм, мужа, — пояснила она.

Несколько секунд мы молча смотрели друг на друга.

— Но... это было... совсем не так... — пробормотала я, — это было... Но что случилось? Что могло случиться с ними со всеми?

— Они все умерли, — спокойно сказала она. — Заболели и умерли. Никто не мог ничего поделать — они исчезли, всего за год... даже чуть меньше года — не осталось ни одного, за исключением, быть может, нескольких на всей планете.

— Но тогда... тогда все должно было пойти прахом!..

— О, да. Сначала почти так и было — было... очень скверно. Начался голод. Замерла вся промышленность, и лишь в менее развитых странах, преимущественно аграрных, женщины сумели научиться кое-как обрабатывать землю и тем самым уберечь себя и своих детей от голодной смерти. Почти все цивилизованные центры, скопления городов превратились в пепелища... Перестал существовать транспорт: кончилась нефть, некому было добывать уголь... Когда наступил кризис, оказалось, что лишь ничтожное количество женщин, которых было больше, чем мужчин, способно заниматься какой-то серьезной работой.

Но кризис был неизбежен. Случись это пятьюдесятью годами раньше, мы были бы обречены на неминуемую гибель. Пятьюдесятью годами позже — тоже могло оказаться роковым — к этому времени все без исключения женщины могли превратиться в домашних... полуживотных. Но, к счастью, в середине двадцатого столетия некоторые женщины владели определенными профессиями и, что оказалось важнее всего при сложившихся обстоятельствах, были среди них и медики. Пожалуй, не будь этого, мы не сумели бы выжить... Я сама не очень разбираюсь в медицине, поэтому вряд ли сумею объяснить вам, как это было достигнуто. Все, что я могу сказать... Словом, стали проводиться интенсивные научные исследования в той области, которая вам. вероятно, знакома больше, чем мне. Все виды существ, и наш в том числе, стремятся выжить, и доктора прежде всего должны были во что бы то ни стало сохранить это стремление. Несмотря на голод, хаос и разруху, дети должны были рождаться. Восстановление цивилизации, ее возрождение могли подождать: главное было — продолжение рода. И эта проблема была решена — дети стали рождаться: младенцы женского пола выживали, мужского — умирали. Таким образом, производить на свет мальчиков стало пустой тратой времени, и было сделано так, что стали рождаться лишь девочки. Вы, я вижу, хотите спросить: как? Но тут, дорогая, мы опять вторгаемся в область, которая вам ближе и понятнее. Вообще-то, как мне говорили, на самом деле это гораздо проще. чем кажется. Ведь, скажем, саранча способна производить женское потомство без мужских особей, кажется, до восьми поколений, а может, и дальше. Было бы странно, если бы мы, со всеми нашими знаниями и разумом, оказались беспомощнее саранчи, не правда ли? Она смотрела на меня выжидающе. Судя по выражению ее лица, она ожидала восхищения... или, по крайней мере, изумления. Если я не ошиблась, то моя реакция должна была разочаровать ее: после того. как ядерная физика наглядно продемонстрировала, чего может достичь наука, вряд ли стоило удивляться каким-то техническим достижениям цивилизации. В принципе возможно все — другое дело, нужно ли это. может ли это принести какую-нибудь пользу, то есть реальное движение вперед...

— Чего же в результате вы добились? — спросила я.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• 8
• 9
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.