Искусство, разящее врага

Тупой, чудовищный облик капитала, выжимающего золото и кровь, ярко и гневно рисует «шершавым языком плаката» сподвижник Маяковского по «окнам Роста» - художник Черемных.

Врага можно поражать и «корректно», глубоко запрятав гнев и насмешку. Моор очень сдержан. Портреты его, на первый взгляд, немного суховаты. Но вдумайтесь в то, как резок контраст между неприглядностью высохших фигур Рокфеллера, Форда, Круппа и всемогуществом этих людей в капиталистическом мире.

В антирелигиозных своих рисунках Моор свободней, открытей, юмор его откровенней.

Моор и Дени острым лезвием сатиры разят бога и его «приближенных». Остроумно высмеивает незадачливых работников на антирелигиозном фронте блестящий мастер Каневский, в основном представленный на выставке превосходнейшими иллюстрациями к Салтыкову-Щедрину.

Мотивы Щедрина не случайно послужили темой для творчества целого ряда художников. Тупость, жестокость, лицемерие, мракобесие - эти отвратительнейшие черты щедринских персонажей - живут за рубежом нашей страны.

О чудовищных призраках недавнего нашего прошлого рассказывают Кукрыниксы. Белыми глазами сверлит зрителя уродливый карлик Махно. Рядом разъяренный генерал Шкуро, чудовище на подламывающихся, тонких ногах. Печать вырождения и всех пороков лежит на гнусном лице Улагая.

И совсем не случайно вблизи от них, примыкая к чудовищной галерее портретов озверелых бандитов и выродков, отвратительная фигура, выразившая всю ненависть и гнев художников, - презренный Иуда-Троцкий, омывающий руки в крови.

Удары Кукрыниксов сокрушительны. Зоркие их глаза проникают сквозь все защитные покровы. Изображения врагов, принадлежащие кисти этого славного содружества художников, - плод проницательнейших наблюдений, тщательнейшего отбора и пламеннейшей силы ненависти.

И остается удивляться, как широк диапазон художников, какой заботливо нежной, какой любовной, осторожной и вместе лукавой становится кисть Кукрыниксов, когда художники переходят к изображениям друзей.

Дружеский шарж - если только это действительно шарж и действительно дружеский - жанр необычайной трудности. Показать смешное в человеке, не унизив, не обезобразив его, а как-то подчеркнув даже его значительность, - под силу только очень большому и очень чуткому художнику.

Портреты Маяковского и И.П. Павлова работы Кукрыниксов полностью отвечают самым высоким требованиям. Тонкий, внутренний такт художников позволил дать портреты-шаржи этих людей так, что их изображения ни в какой мере не оскорбляют наших чувств любви и уважения к великому поэту и великому ученому.

И вполне естественно, что изображения друзей на этой выставке, сокрушающей врагов, дышат чудесной теплотой и мягким юмором: умеющий ненавидеть - умеет любить. Характерны работы челюскинца Ф. Решетникова. Улыбающиеся посетители толпятся у полотна, изображающего льдину, покрытую волнами бороды Шмидта. Под рисунком подпись:

«В Ледовитом океане

Без руля и без ветрил

Шмидт живет, как на диване,

Бородою всех прикрыл».

Работы Решетникова - замечательный показатель того, как веселье и душевная бодрость не покидают советских людей даже в самых затруднительных обстоятельствах.

Бьющей через край жизнерадостностью, весельем счастливых людей веет от рисунков наших бытовиков-крокодильцев Ротова, Сойфертиса и др. Следует тут же оговориться, что у советских сатириков нет узкой специализации, строгого деления на бытовиков и политических карикатуристов.

К примеру, любящий подробности, остро наблюдательный в мелочах быта, Ротов отлично справляется и с политической карикатурой.

У Ротова блестящая выдумка. Заразительно весел, хотя, быть может, несколько поверхностен, юмор таких его вещей, как «Дом отдыха в каменном веке», «Сквозь волнистые стекла трамвая», «Коммунальная кухня». О том, что Ротов может быть значительно глубже, свидетельствует прекрасный его рисунок «Я был лысым», посвященный завоеванию большевиками Северного полюса.