В публике рев.

На последних метрах проигрышная «Злоба» оказывается во главе скачки и проходит финишный столб на полкорпуса впереди «Кавалера». Третьим подошел «Черномор».

Слева, в стороне от жадных глаз толпы, устремленных на доску, где должны были появиться цифры выигрышей, все еще лежал растоптанный красный камзол...

... Мы сидим у широких ворот конюшен. И хотя рассказ тренера о далеком прошлом интересен для всех, в центре внимания, однако, «Брамин». Его перековывают. Кузнец, похожий на хирурга, действует быстро и нежно. «Брамина» обеими руками за повода держит конюх, комсомолец Вася Горох. Два «неука» - помощника конюха, ребята лет 14 - 15, большими белыми платками отгоняют мух от выглаженного до лоска скакуна. Они так старательны, что «Брамину» не приходится шевельнуть даже кончиком хвоста.

Во всем видна праздничная старательность. Кажется, что и лошадь ощущает необычность привычной процедуры: терпеливо держит на коленях у кузнеца неловко согнутую ногу.

«Брамин» - дербист. Завтра, когда смолкнет оркестр и протяжный судейский колокол разольет волнение, одиннадцать скакунов сорвутся со старта. Цветные камзолы жокеев, словно подхваченные порывом ветра, исчезнут за поворотом и поплывут по черному горизонту корда.

2 400 метров будут гнать жокеи. Дыхание, воля, расчет, сила человека и лошади будут превращены в секунды. На последних метрах еще не смятой копытами свежей дорожки произойдет последняя борьба...

С праздничных трибун хлынет прибой взволнованности. Грянет музыка. Она ляжет в такт шагу двух победителей секунд - рекордистов страны.

... Огромная тень самолета скользит по узорчатой крыше трибун, похожих на многоярусный пароход, падает на овал корда и зеленый луг, безмолвно касается наших плеч и исчезает за забором конюшни. Старший тренер глядит вслед и с профессиональной привычностью замечает:

- «Брамину» бы такую резвость!...

Замечание его снова возвращает нас к секундам, силе лошади, фаворитам корда, к прошлому. Высохшее лицо тренера Комбегова - след двадцатилетней жокейской работы на конюшнях нефтепромышленника Манташева, купца Лазарева, князей Любомирских - яркое и тяжелое напоминание о прошлом.

Волчий закон наживы, царствовавший в конторах фабрикантов и заводчиков, в казино, на бирже, продолжался и на корде. Скачку вела «то - тошна» - тотализатор.

Ожесточение и здесь доходило до того, что именитые владельцы конюшен не брезгали ничем. И часто бывало, что в скачке лучший жокей неожиданно «терял место». Так скромно называли тот момент, когда жокей, сдавленный соперниками. получал вдруг удар под подошву и вылетал из седла. Трибуны ревели от восторга, взбудораженные остротой игры. Толпа кренилась влево, к финишному столбу. Распластанное на рыхлой дорожке тело жокея интересовало лишь хозяина. Он видел, что проиграл.

«Тотошка» выплачивала барыши...

Старик Комбегов сухощав и скуласт. Если не видеть лица тренера, его не отличишь от шестнадцатилетнего конюха Гриши Иванова. Профессия? Нет - это остатки «академической» школы российского коневодства. По словарю коннозаводчиков, это так называемая «хорошая форма». На языке жокеев - «голод да баня», именно таким способом добывалась необходимая легкость тела. Жокеи становились похожими на индусских факиров.

- В один год, помню, пуд сбросил, - рассказывает Комбегов. - Одна кожа осталась. С ипподрома в Химии, за 18 верст, на «прогулки» ходил. Идешь, бывало, - увидишь: человек воду пьет, - и завидуешь: вот счастливый человек! Глотнешь коньяку, лимон оближешь - и дальше. Потом в баню, в «жаркую», потеть... Конечно, вес - важное дело. Но разве теперь такой подход? - Вот возьмите: наш старший конюх - комсомолец Саша Иванов или Горох. Чего им «формы» не держать: физкультурой занимаются, нормы на ГТО сдают. И главное, с малых лет у лошади...

Вася Горох, Иванов как и большинство конюхов и помощников конюхов на ипподром попали из конесовхоза, с «завода», как здесь говорят. Детство в совхозе сохранило в них простую и верную любовь к коню. Так рыбаки любят море, ощущая его знакомое дыхание. Эта не опознанная еще любовь ляжет в основу последующих знаний, выучки, опыта и создаст из мальчишек, что с десятилетней лихостью объезжали на «заводе» стригунков - двухлеток, прекрасных воспитателей резвых кровных лошадей.

Кто же может лучше любить лошадь? Очевидно, тот, кто знает ее. И понятно, что Иванов учится в техникуме при совхозе, а через год собирается ехать в Харьковский зоотехнический институт. Понятно, почему Вася Горох решил стать тренером, а Иванов - жокеем. Решили без труда. Почему же не решить этого просто: при совхозе, откуда приехали ребята на летний скаковой сезон, есть рабфак, техникум. На ипподроме они получают выучку у тренера.

Такая свобода действий рождает сознательную любовь к делу, к лошади. И не даром комсомолец Вася Горох, который убирает дербиста «Брамина», руководствуется правилом: «К коню внимание должно быть не меньшим чем к человеку».

Преувеличение Гороха едва ли надуманно. В тихих светлых конюшнях санаторный режим.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.