Инспектор рыбоохраны

Потом рыбаки спят мертвым сном час-полтора. Потом идут к Оби. И вновь невод, дугообразный пунктир напловов, живое, трепещущее серебро в кутке...

К вечеру из поселка нагрянул райинспектор рыбоохраны Василий Игнатьевич Сударев, тучный человек с нездоровой отечностью под глазами на большом лице. Появился он, как всегда, неожиданно. Шел на «дюральке» тем берегом вроде бы мимо, поравнявшись же с тоней, круто свернул к рыбакам.

Рыбнадзоровская «дюралька» прошуршала днищем по мели. Райинспектор, придерживая кобуру .с пистолетом на ремешке, тяжело сошел на берег.

– Ты, Игнатьич, прям как привидение являешься, – сказал Клыков.

– Такая уж моя служба, звеньевой. Чтоб ты мне показуху не устраивал, очки не втирал. – Оценивающе глянув на горку улова в лодке, на берег, усыпанный дохлой рыбой, Василий Игнатьевич предложил: – Что, начнем протокол составлять?

– Помилуй, Игнатьич, за что?! – деланно удивился Клыков.

– Ты мне дурочку не валяй. Разложившейся молодью берег усыпал, ее в реку смоет, зараза по воде пойдет. Обязан же в землю закопать. Вот тебе первое нарушение.

– Ну.

– Второе. Допустимый прилов молоди восемь процентов? Восемь. А у тебя, на глазок определяю, все тридцать.

– Где ты видишь молодь, Игнатьич? – не моргнув глазом, спрашивает Клыков.

Райинспектор молча извлекает из кармана сантиметр, идет к лодке с уловом, берет стерлядку-мальца. В длину она не набирает и двадцати сантиметров.

– А минимальная длина промысловой стерляди?

– Черт его знает...

– Опять дурочку валяешь? Ну, напомню. Стерлядь – тридцать один сантиметр, осетр – восемьдесят два, нельма – пятьдесят два, муксун – сорок три, чир – десять, ряпушка – семнадцать. Какой ценой план выполняешь, Клыков?

Обь-матушку губишь, как разбойник с большой дороги. Через два-три года эта бы рыба в пять, а то и в десять раз в весе прибавила... Понимаю, одна морока – молодь из невода выбирать да в реку выпускать. А надо. Недаром закон писан.

– Твоя взяла, товарищ районный инспектор.. – Клыков шутовски вытянулся по стойке «смирно», подмигнул ухмыляющимся рыбакам. – Готов нести заслуженное наказание.

– Звено хантов, например, разве такое допустит? Ни в коем разе. А вы есть сброд, а не звено. Только бы куш сорвать...

Василий Игнатьевич составил, а Клыков подписал протокол. Штраф звеньевому в таком случае от десяти до двадцати пяти рублей. В кармане же Клыкова сейчас лежит спекулятивная выручка на десятки таких штрафов. Выкинуть четвертной билет ему ничего не стоит. Да вовсе и не потратится Клыков. Иуда он. Соберет по пятерке с каждого рыбака. А если в корень смотреть, его, Клыкова, мало интересует даже хороший заработок рыбака-сезонника. Его другое интересует...

Прежде всего Кирилл поспешил к лодке. Браконьеры, заметив ее неподалеку от тайника, конечно, сразу насторожатся. Нельзя их спугивать.

Кирилл не заводил мотора. А вдруг браконьеры где-нибудь рядом ловят рыбу, чтобы пополнить тайник? Шум мотора их тоже насторожит, и они не замедлят проверить: уж не рыбоохрана ли нагрянула? Воробьи стреляные, на мякине не проведешь.