Инесса Арманд

Переписка с работницами всех стран, переводы статей и брошюр на иностранные языки, организационная работа... И что бы ни делала Инесса, какую бы работу ни поручали ей, она отдавала этому поручению все способности и силы. Недаром так высоко ценил ее Ленин.

С Ильичами - так называли Владимира Ильича и Надежду Константиновну в тесном кругу - Инесса познакомилась, по-видимому, в 1909 - 1910 году в Париже. По-настоящему они подружились позднее, летом 1911 года, в деревне Лонжюмо, где была основана партийная школа для рабочих.

... Длинная деревня тянется вдоль шоссе, ведущего в Париж. Ночью по шоссе скрипят возы, груженые снедью. В Лонжюмо тихо. В чистеньких двухэтажных каменных домах смирно живут люди, убежденные: так было - так будет.

В одном из таких двухэтажных домов, в точности похожем на все остальные, находится школа, где учат переделывать мир. Курс политэкономии, курс теории и практики социализма в этой школе читает Ленин. Ученики, слушающие эти курсы, приезжают сюда с русских фабрик и заводов. В целях конспирации они именуются учителями, повышающими свои знания.

Жителей Лонжюмо очень удивляет, что русские учителя летом ходят босиком.

Инесса ведет в школе семинарий по политэкономии. В ее доме общая столовая, там собираются учителя и ученики, в их числе молодой кавказец Серго Орджоникидзе. Там горячо спорят, смеются, отсюда по вечерам кампаниями отправляются гулять, посидеть под скирдой, спеть над французскими полями печальные русские песни.

Мало еще рассказано о большевиках-эмигрантах, о лучших детях своей земли, отторгнутых от нее, о смене печали и надежд, о горькой и страстной тоске по далекой родине.

И пусть ты не русская по рождению, но в России прошла твоя юность, русский стал твоим родным языком, в России растут твои дети...

Дети... Она брала их к себе при каждой представлявшейся возможности, но таких возможностей немного было в беспокойной жизни революционерки-подпольщицы. Да и потом было бы эгоизмом переселить их заграницу: им надо было учиться в России, жить в России, дышать русским воздухом: там предстояло им работать. Дети... Она разлучалась с ними иной раз на годы. Но сердцем, но мыслями своими она была постоянно со своими детьми.

Деликатный, умный человек, она никому не навязывала разговоров о них. Одна из подпольщиц, знавшая Инессу еще по работе в России, рассказывала, как удивлены они были, узнав, что Инесса Федоровна - мать пятерых детей. И та же работница, товарищ Инессы по заключению, вспоминала, как тосковала эта женщина в тюремной камере по своим детям, как непрерывно что-то мастерила для них, беспокоилась, ждала известий.

Эта любовь была не просто инстинктом, но сложным, глубоким чувством со множеством тонких оттенков. Инесса сумела осмыслить его. Любовь ее к детям была любовью большого человека к растущим людям, которых надо духовно поддержать, помочь своим опытом, научить понимать в себе дурное и хорошее.

И хорошее. Ох, как мало умных друзей, способных понять, что робкому и придирчивому к себе человеку иной раз нужней - не лесть, конечно, не захваливание, - но справедливое, подтвержденное фактами указание, что не так уж он плох и есть в нем ценное, нужное, чем стоит гордиться, что нужно в себе укреплять.

Инесса была таким умным другом своих детей, другом чутким и требовательным. И авторитет ее у детей был непререкаем, недовольство матери было самым большим наказанием. Мать уважали, как сильного, значительного человека. И не было ли влияние этой, по годам разлученной с семьей, матери подчас глубже и плодотворнее каждодневных близоруких забот иного недалекого существа?

Письма Инессы к детям - интереснейшие, яркие беседы о важнейших вопросах жизни; недаром одно из них подало ей мысль написать ту самую брошюру о семье и браке, план которой обсуждал Ленин.

Хочется сказать два слова об этих известных письмах, опубликованных в 1939 году. Владимир Ильич спорит в них с Инессой о понятии «свобода любви», которое может дать повод к неправильному истолкованию книги апологетами буржуазной морали. Подчеркиваем, речь идет об «объективной логике классовых отношений в делах любви», а не о чистоте и честности намерений автора, в которых Владимир Ильич не сомневался. Сама Инесса относилась к чувствам и моральным своим обязанностям чрезвычайно требовательно и серьезно.

Но не нужно воспринимать Инессу Арманд, как сухого человека, отрешенного от жизни, а ее биографию как «житие» святой. Ум Инессы при всем стремлении к логике, был совершенно чужд схоластики; живостью, широтой и стремлением объять жизнь во всей полноте веет от ее существа.

Она была превосходным организатором, но организаторам особого стиля. Не трибун, но пропагандист. Не огненностью, не стремительностью пламенных доводов увлекала она слушателей, а убежденностью, стройностью и глубиной самостоятельно продуманной мысли.

1916 год. Весь мир охвачен угаром шовинизма. «Вожди» второго интернационала голосовали за военные кредиты. Они провозглашают «мир между классами», «Burgfrieden», «blok national». Только большевики во главе с Лениным призывают к превращению войны империалистической в войну гражданскую. Только большевики, говоря словами Инессы, «несут в массы благую весть, что социализм есть».

Инесса послана Лениным в Париж. Здесь настойчиво ведет она во французской социалистической партии пропаганду против войны. Об этой работе рассказывается в письме, полученном Лениным и Крупской в переплете книги:

«... Должна предупредить, несмотря на всю склонность к оптимизму, что перспективы не кажутся мне радужными. Конечно, наша французская Улита двигается вперед, но когда-то» будет...»