Слесарь-комсомолец Рыбаков работает в инструментальном цехе одного из крупнейших автомобильных заводов. Прекрасный производственник. На «отлично» сдал технический экзамен. Выступил в заводском клубе с теоретическим докладом. Темой было изготовление «протяжки» (новейший инструмент, ускоряющий сверловку металлических деталей). Слушали его сотни четыре народа: старые мастера, инженеры, «отличники». Аплодировали. Начальник инструментального поднялся на трибуну, где смутившийся докладчик собирал листки, и пожал ему руку.

На вырванных из тетради страницах, четко исписанных, Рыбаков изложил (не очень последовательно, но подробно) все ступени технологического процесса. Он набросал карандашом контуры «протяжки» в вертикальном и горизонтальном положениях, пунктирные лигами, хорды и диагонали... Все это свидетельствовало о высоком, как будто бы, культурном уровне «отличника», но... вместо «шлифовальный» стояло «шлефовальный», вместо «вращаться» - «вращатся» и т. д. Рукопись пестрила ошибками.

Весьма вероятно, что слесарь не удержал бы звания «отличника» в дальнейшем: неграмотность прорвалась бы наружу. Дело не только в том, что слово «шлефовальный» написано неправильно. Орфографические ошибки изобличали недостаток общей культуры у человека. Смутные знания, непонятые в книжках слова, страницы, неуменье логически стройно мыслить - вот о чем говорили ошибки.

Однако парень был не из тех, кому аплодисменты и фотографический снимок в газете могут вскружить голову. Убогость своих познаний он сам великолепно сознавал. Вот уже год, «як слесарь занимается в комсомольской школе среднего образования, нажимает на русский, на литературу, на географию. В цехе по-прежнему он «отличник».

На авиационном заводе работает слесарь Аржанов. Тоже был «отличником».

Завод приступил к выпуску новой модели. Пошли в производство незнакомые сорта стали. Появились новые чертежи, новые операции.

Товарищи Аржанова ходили в учебный комбинат, изучали свойства металлов. Аржанов не пожелал тратить время на такие пустяки - ведь он «отличник»! А когда пришлось снова сдавать техэкзамен, Аржанов сел на самых простых вопросах: не знал, что такое хромирование, не мог объяснить, как добывается медь.

Увлекается Аржанов романом «Вторая Нина». Кто автор - не знает. Книжка трепаная, старая, передается из рук в руки. Описывается там история какой-то бесстрашной Нины, приемной дочери старого кавказского князя. Нина скачет на июне, размахивает кинжалом. Убегает в горы к бандитам. Старый князь в отчаянии. Вдруг появляется некий Керим с прикленной бородой. Он берется похитить Нину из лагеря бандитов, но требует золота и т. д. и т. п. И такая дикая чепуха пленила воображение передового комсомольца на передовом заводе! Заполняет все его мысли! А ведь Аржанов не читал ни «Поднятой целины», ни «Разгрома». Ему незнакома ни одна вещь Горького. Пишет с ошибками: «обизательство», «праизводство»... Когда у Аржанова спросили о музыке, он не только не сумел назвать ни одного композитора, но и обнаружил непонимание самого слова «композитор». Он считал «композиторами» руководителей оркестров, дирижеров.

Познакомьтесь теперь с «отличницей» Линой Курсиковой. Окончила ФЗУ. Работает в испытательном отделе горьковского радиотелефонного завода им. Ленина. Специальность у Лины тонкая: с наушниками на голове испытывает, регулирует маленькие радиостанции. Писк сигнализирует о неисправности конденсатора, скрежет - о плохой припайке блока. Надо уметь различать звуки. Но одного этого мало: надо знать радиотехнику. А как Лина одолеет какую-нибудь формулу Томсона о самоиндукции, когда она забыла алгебру, с большим напряжением извлекает квадратные корни?..

Радиотелефонный завод как и авиационный, как и автомобильный, как и десятки других заводов страны перешел к освоению новых моделей. И если Лина с трудом разбиралась в устройстве станции «Леда», то в «Крематоре» она уже ничего не понимает. Схемы радиоблока не знает. Если блок сломается, Курсикова ничего сделать не может... И не удивительно. С тех пор, как ей выдали значок ЗОТ и почетную грамоту за «отлично», Курсикова почти не заглядывала в учебники. Но, может быть, она увлекается теперь чем-то другим: беллетристикой, театром? Нет! Курсикова почти ничего не читает.

- Прочитаю до половины и брошу, - признается «отличница». - Не могу увлекаться книжками. Хоть бы кто-нибудь прописал лекарство, чтобы книжками стала интересоваться...

Нужно ли объяснять Лине Курсиковой, что «прописать» такое «лекарство» сумеет только лишь один «доктор» - ее собственная воля к знаниям?

Завод участвует в большой жизни страны.

Аварийный радиопередатчик, которым воспользовался на льдине Кренкель... Его собирали на радиотелефонном заводе. Может быть, Лина Курсикова отрегулировала приборы, которые бросали в эфир сообщения Шмидта.

Молоковский самолет «Р-5»... Его лонжероны и невьюры клепались на авиационном заводе, где работает Аржанов. Может быть, ударяя молоточком по заклепкам, Аржанов вдруг насторожился, услыхав неверный дребезжащий звук, и пометил это место мелом, и всадил заклепку потуже, и спас жизнь машины и летчика.

И вот этот самый Аржанов не знает твердо, кто такой Шмидт.

Простой вопрос мы задавали многим «отличникам»: какую цель преследовала экспедиция на «Челюскине»? Вот как они отвечали:

Лина Курсикова. Они поехали на север, чтобы поставить жизнь, как у нас... Какой-то город трудный там... Маршрут? Не могу сказать...

Николай Афанасьев. Исследовать полярные местности... чтобы приблизить местности... точно не скажу... Это надо много читать.

Мария Кавезина. Зачем поехали, не знаю. У них на ледоколе лагерь был. Потом их летчики спасли.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.