Играем в «спринт»

Существовало несколько вариантов концовки того фатального вечера. И теперь, стоя на углу, в двух шагах от «Лотоса», я пробовал определить, какой из них ближе к истине.

Если бы это удалось, мою миссию можно было бы считать законченной. Я мог сворачивать дела и с чистой совестью готовиться к вселению в свою изолированную гостинку с персональным душем, санузлом и двухконфорной газовой плитой. Впрочем, душ мне сейчас явно противопоказан, а плита вообще без надобности – готовить я все равно не умел. Ну, эту-то проблему, положим, решить можно, а вот как быть с Кузнецовым? Тайна его смерти продолжала оставаться за семью печатями. Понятно, что используемый нами метод проб и ошибок не отличался совершенством, но пока это была единственная доступная нам система поиска.

Я свернул на Приморскую. В сквере, у древней пушки, слонялась очередная группа туристов. Не знающие усталости, они густо облепили смотровую площадку и безостановочно щелкали своими фотовспышками, обращая в бегство расположившиеся на лавках парочки.

На крыше гостиницы, отбрасывая в темноту сполохи света, загорался и гас гигантский рекламный куб. «Играем в «Спринт»! Играем в «Спринт»!» – мигала неоновая надпись, призывая прохожих испытать судьбу. Тротуары были запружены народом. Это была особая – курортная – публика, и настроение здесь царило тоже особое. Шарканье ног, нестройный гул голосов мешались с обрывками музыки, смеха, и чудилось, что с минуты на минуту грянут фанфары, запоют трубы и начнется всеобщий праздник с карнавальным шествием, ослепительными фейерверками, танцами до утра. Праздник, к которому может присоединиться каждый, стоит лишь захотеть...

Ни о чем не подозревая, я свернул на ведущую к дому дорожку и увидел, как от темной массы беседки отделилась тень. Мне навстречу вышел плотный, небольшого роста человек. Опираясь на костыли, между которыми свисали тесно прижатые друг к другу ноги, он бесшумно прошел мимо, совсем как привидение, с той лишь разницей, что привидения, насколько мне известно, не имеют запаха, а от него исходил слабый запах табака и бензина.

Мы разминулись, и я не успел хорошенько разглядеть лицо. Заметил лишь длинные, расчесанные на прямой пробор волосы и короткую рыжеватую бороду, покрывавшую щеки и подбородок незнакомца. Мне страшно захотелось остановиться и посмотреть ему вслед, но что-то помешало это сделать. Собственно говоря, не что-то, а вполне конкретное чувство, уверенность, что, обернувшись, наверняка натолкнусь на встречный, устремленный мне в спину взгляд. Когда я все-таки рискнул оглянуться, на дорожке было уже пусто.

Рыжебородый, если, конечно, он и впрямь не выходец с того света, не мог уйти далеко – слишком мало прошло времени, – и, не отдавая себе отчета, зачем это делаю, я ринулся на улицу. Но и там мужчины на костылях тоже не было.

Чудно: еще вчера я сетовал на застой в событиях – прожитый день оказался перенасыщен ими.

Поднявшись по ступенькам, я первым делом проверил метку – крошечный втиснутый в дверной зазор камешек. Он был на месте. Стало быть, на неприкосновенность жилища в мое отсутствие не покушались. И на том спасибо.

Я зажег свет. Включил телевизор. Прилег на диван.

Физическая усталость, нервное перенапряжение буквально придавили меня к постели. Тело ныло, как будто по нему весь день били палками. Нащупав на тумбочке упакованный в фольгу аспирин, я вытряхнул на ладонь таблетку и запил ее остатками чая.

По телевизору шел концерт покойного Джо Дассена, но звук оказался выключен, а вставать было лень. Рядом со стаканом лежала записка, которую, уходя, оставил для Нины. Я машинально перечитал ее, взял ручку и принялся выводить каракули на обратной стороне листа.

В путанице штрихов и закорючек появился чей-то ястребиный профиль, девушка в чрезмерно коротенькой юбке, силуэт человека, опирающегося на костыли. Ниже рука сама собой вывела прямоугольник, и без всякого усилия с моей стороны на рисунке стали возникать очертания гостиничного вестибюля и придуманные на ходу символы. Буквой «В» обозначился главный вход, через который Кузнецов вошел в «Лотос». Буквами «3» – закрытые под замок запасные выходы, «Б» – валютный бар и ресторан, «С» – сберкасса, «Л» – лестница на верхние этажи, «М» – мусоросборник. Остальные надписи я внес полностью и стрелкой указал перемещения кассира.

Получилось не очень аккуратно, зато похоже.

Однако чем дольше всматривался в рисунок, тем меньше делалось сходство. Я смял лист, бросил его в пепельницу, но спустя минуту рассудил, что лучше не оставлять рисунок, и поднес к нему горящую спичку. Огонь перекинулся на бумагу.

Меня вдруг охватила глубокая апатия ко всему, что имело отношение к делу. Будь что будет, в конце концов имею я право на отдых!

Кое-как раздевшись, я влез под одеяло и, вытянув руки вдоль туловища, уставился в потолок.

В этой позе час спустя и застала меня Нина.

– Вы не спите? – спросила она с порога.

Ее голос вернул меня к действительности, в мир, где, слава богу, не все замыкалось на преступниках, похищенных тысячах и исчезнувших на дне морском купальщиках.