Более опытные коллеги как-то успевают все это делать. Наш молодой учитель рвется за ними и не поспевает. Наконец поспел, но совершенно упустил ребят: в классе за то время, что он сидел на совещаниях и писал планы, произошли серьезнейшие события, сложились новые, не совсем желательные отношения, а он, КЛАССНЫЙ РУКОВОДИТЕЛЬ, ничего этого не успел заметить. Что же делать?

Учитель начинает приглядываться, как работают другие преподаватели. Анна Петровна успевает все. Но Анна Петровна необыкновенная, вон как ее любят ребята, и товарищи уважают. Нет, за Анной Петровной не угнаться. Сергей Михайлович пропускает педсоветы, планов в срок не сдает, сидит вечно с мальчишками в кабинете физики: что-то они там делают никому не известное, но на педсоветах Сергея Михайловича поругивают, и уже у него есть выговор. Путь Сергея Михайловича тоже сомнителен. Зато Марья Ивановна ни о чем не беспокоится, дети ее не любят, никакого у нее с ними взаимопонимания, а вроде считается неплохим учителем... Ольга же Федоровна вообще говорит, что никому эта любовь ученическая не нужна, что надо ребят переломить, заставить сидеть тихо н выполнять что положено.

Так молодой учитель оказывается перед очень трудным выбором. Конечно, хочется ему подражать Анне Петровне. Но как до нее далеко! Я очень хорошо помню это ощущение, с которым выходила в молодости с уроков И. М. Меттера, К. Р. Суздалевой – замечательных учителей. Бежать, бежать из школы – вот что мне хотелось. Никогда, думалось, никогда не смогу я работать хоть вполовину, как эти люди. Спасибо им: они утешали меня, они открывали мне «тайны» учительского дела, оберегали от формализма, от спешки, от равнодушия. Но не у каждого молодого учителя есть такие коллеги. Бывает, что Анна Петровна так занята своим классом, своими уроками – ей не до молодого учителя, мечущегося рядом. Ее «секреты», ее мастерство при ней Она забыла, как мучилась сама, давно уж это было: десять, двадцать, тридцать лет назад...

И убеждается молодой учитель: нет, не поспеть за Анной Петровной. Какой же выбрать путь: Сергея Михайловича, Ольги Федоровны или Марьи Ивановны?

Как и во всякой, наверное, работе, в учительском деле первая победа дает очень многое. Когда ты из одного класса, известного в школе своей неорганизованностью, сделал-таки в конце концов настоящий класс, со следующим тебе простят ошибки и срывы первых месяцев, а может, и лет. Но пока ты еще ничего не сделал, пока идет мучительная, не видная никому, даже тебе самому, подготовка к далекой победе, ох, как трудно тогда, как опускаются руки! У Сергея Михайловича хватает воли и мужества идти своим путем. У другого не хватает. Трудно осуждать этого другого: ведь он видит перед собой и пример Ольги Федоровны...

И вот гаснет в учительском сердце огонек. Встает он на путь, который «протоптанней и легче». Рождается самое страшное – учительское равнодушие, учительский формализм.

Нет, я нисколько не сгущаю красок. Так происходит далеко не в каждой школе, н я могу назвать не один коллектив, где помогают молодым учителям встать на ноги и выбрать правильный путь. Но так еще случается, и это не может не волновать, не возмущать.

Вернемся к нашему Сергею Михайловичу. Он шел своим путем и победил. У него полный контакт с ребятами, и класс его – лучший в школе. Успеваемость у него высокая. Что же, теперь наступило блаженство?

Заменим обобщенного Сергея Михайловича вполне конкретной учительницей из одного сибирского города. Вот строки из ее письма: «Кажется, до этого учебного года все комиссии, которые читали работы моих воспитанников, соглашались, что учащиеся пишут хорошо. Осенью я начала свой девятый трудовой год. На совещании в августе вдруг слышу: в моих сочинениях лишь внешняя красивость, нет глубины, нет истинного понимания того, о чем пишет учащийся. Поймите меня верно. Нет, мое самолюбие не было оскорблено! Мне стало страшно, страшно обыкновенно, по-человечески! Ведь восемь лет, изо дня в день, из года в год, я учила только красивости! Пожалуйста, просмотрите работы, которые я Вам посылаю. Скажите: это сочинения? Мне сейчас важно знать объективное мнение. Только правду, пусть это будет горькая правда. Не думайте, что я «распустила нюни», как говорит моя завуч. Нет! Хотя порой меня охватывает настоящее отчаяние. Мне 33 года, я живу только школой, уроками, работой, своими воспитанниками. И вот – пожалуйста! Все перечеркнуто. Скажите мне, нужна ли лирика в сочинениях? Необходимо ли рассуждать только правильно-правильно? Или можно высказать свое мнение?»

К письму приложены великолепные сочинения. Великолепные! Самостоятельные, умные, искренние, с тонким пониманием литературы, с правильным, по-настоящему идейным, гуманным взглядом на жизнь, написанные хорошим языком. Я показывала работы нескольким учителям и методистам – мы все сошлись во мнениях. Кому асе и зачем понадобилось сбивать с толку учительницу? Пожалуй, точнее всего она сама отвечает на этот вопрос во втором письме: «У меня теперь появилась оглядка, явно приведет она к трафарету, и некоторых удовлетворит это, видимо».

Вот еще одна причина, из-за которой гаснет учительский огонек, – стремление к трафарету. Существует мнение, что все хорошие учителя должны быть похожи один на другого. Неверно это! Похожи друг на друга плохие учителя. А хорошие все разные!

Я не верю, что существуют нетворческие профессии. На мой взгляд, каждая работа, которую делаешь с огнем, со страстью, становится творческой : будь это стирка белья, добыча угля, пение, заготовка дров – ко всему можно отнестись с любовью, а можно и без нее... Но для меня лично самое творческое дело – мое, учительское. Так как же можно нивелировать, подводить под одну линейку творцов? Как можно требовать, чтобы спокойная, медлительная, уютная Анна Сергеевна вела урок теми же методами, что резкая, вспыльчивая, страстная Татьяна Степановна? И зачем это?

Мне хочется внести вполне конкретные предложения, которые, мне кажется, сохранят, сберегут и превратят в яркое пламя не один учительский огонек. Вот они: с первого дня, когда человек встает на педагогический путь, он должен твердо знать, что его ждет. Не запугивать студентов трудностями, а открывать перед ними романтику этих трудностей – вот, по-моему, первая задача. Вторая: объявить войну Ольгам Федоровнам. Ведь до сих пор мы терпим в школах и бездушие и прямую нелюбовь к детям, оправдываясь тем, что, мол, такие Ольги Федоровны методикой владеют, и дисциплина у них ничего, и двоек немного. Методика, дисциплина, двойки – это все, конечно, очень важно. Но детские СЕРДЦА И ХАРАКТЕРЫ важнее. Нельзя их калечить. А мы не только детям вредим, поощряя Ольгу Федоровну, мы еще и молодых учителей толкаем на ее путь. Один должен быть критерий ценности учителя: понимает ли он детей, понимают ли его дети, развивает ли он их духовный мир... И, наконец, третье мое предложение: пусть каждый директор школы, каждый заведующий роно бережет и растит индивидуальность учителя. Чем больше разных, своеобычных, непохожих друг на друга учителей будет у нас, тем быстрее вырастим мы поколение, достойное жить в будущем.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.