Гибель привычек

После обеда походка у строителей становится ленивой, глаза сонными, но молодежь не идет спать, а направляется в красный уголок.

Тихий, теплый вечер с неизменным лирическим закатом затопляет поселок розовым светом! И вот в разных концах, - на деревянной завалинке барака, на травяной лужайке, на порогах крыльца начинают воскресать в песнях старая Рязань, Калуга, Владимир.

Барак № 16. по закону быта всех остальных бараков, разделяется на две части. Одна скорбно вспоминает Рязань, Калугу, Владимир, другая преодолевает упорную косность этих краев в комбинате ликбеза, кружке текущей политики, читальне, драмкружке.

За сценой - маленькая комната комсомольской ячейки. Она насыщена дурманом соснового воздуха, мешающим секретарю ячейки Чепчикову докончить с групоргами план культ - бытработы. Но вот проработка окончена, каждый выходит из ячейки с широкой улыбкой и выносит в этой улыбке свое сегодняшнее задание.

Петр Задков не может не удержаться, чтобы не прильнуть к стеклу окна. Любопытство, его тесно сочетается с наглядной) проверкой исполнения.

У развесистой рябины сидит множество жителей барака, ударников - строителей. У всех - мечтательные глаза и скрипучие голоса. От взлета тягучей песни на рябине вздрагивают тяжелые кисти ягод.

Парень скромно садится на краешек бревен и выслушивает песню до конца. Когда голоса уже охрипли и песня стала вялой, как стон, парень заламывает кепку и всех ошарашивает рассыпчатым выкриком:

... Эх, сыпь, Семеновна, Подсыпай, Семеновна!...

Его поддерживают хором. Парень медленно поднимается с бревен и, слегка покачиваясь, как бы невзначай еще сильней распевая «Семеновну», идет на улицу, разделяющую поселок на две стороны тесно прижавшихся бараков. Толпа покорно идет за ним по улице и с каждым шагом обрастает новыми людьми. Поющие, как на гулянке в деревне, проходят вдоль улицы и идут обратно. Парень уже в середине толпы, его теперь к клубу ведет сама толпа, заглушая одинокие выкрики гулом песни. Двери клуба с трудом пропускают наплыв, и только тогда все замечают пестрое об - явление о необыкновенном вечере.

В зале клуба пахнет столетним бором. Столетняя темнота и тишина. Петра Задкова гложет нетерпение, хотя он и знает, что происходит за открытой сценой. Оркестр брызнул восторженным тушем. Темнота вся исколота блеском сотен глаз.

По пустынной сцене протянута бечева. На бечеве, пружинно покачиваясь, висит обыкновенное одеяло. Если внимательней приглядеться, видно, что оно все забрызгано розовыми пятнами. Эти пятна от раздавленных клопов. Когда аудитория досыта насмотрелась и насмеялась, на сцену стройно вышла клубная агитбригада. Бригада резко поворачивается в сторону зала:

... Клоп - паразит,

Труда вредитель.

Не убьешь врага,

Будешь сам битым!

Вдогонку впечатлениям врач читает популярную лекцию о методах борьбы с этими не - прошенными жильцами.

Петр Задков не остается на кино, а придерживая хомутовую зубную повязку, идет окунуться в новые впечатления в читальню. Зубная боль его с каждой минутой стихает. Сегодня в читальне немного душно. Но никто не замечает этого последствия любопытства. Собрались сюда большей частью малограмотные, те, кто желает прочесть толстую и интересную книгу, но не умеет.

- Чтобы с поучением...

Голос дежурного библиотекаря звучит спокойно и рассудительно. Он поправляет на носу беспокойную стрекозу - пенсне и читает из маленькой книжки в красной обложке, как американский рабочий бойни, Джимми Хиггинс был хитро обманут предпринимателями и спился. Перед глазами слушающих вырисовывается бледное лицо Джимми Хиггинса, измазанное в бычьей и своей собственной крови, поджидающего вечером предпринимателя с булыжником в руке.

Но поздно... За бараками раскатисто кричат петухи, провожая зарю, а радио прокашляло десять вечера. Из столовой доносится запах щей и поджаренной каши.