Впервые часы вступления советских войск в Берлин на улицах можно было встретить лишь пожилых женщин да стариков с бледными, точно пергаментными лицами, навьюченных «сяким скарбом. Но как только стали известно, что русские солдаты никого не убивают, не грабят и не жгут домов, как только немцы увидели, что они обмануты фашистской пропагандой, жители начали вылезать из затемнённых комнат, конур. На улицах постепенно появились штатские мужчины в широких пальто и мягких шляпах, расфранчённые фрейлейн с немыслимыми завитушками, на головах и туча ребятишек, выпрашивающих у бойцов хлеба.
На одной из улиц, по которой двигались наши войска, мы вошли в квартиру отставного немецкого генерала, которого гитлеровцы, ВИДИМО, не успели эвакуировать. Это был один из видных генералов империалистической войны 1914 года, приближённый Гинденбурга. Когда генерал узнал, что советские войска вступили в Берлин, с ним случился апоплексический удар. Придя в себя, он попросил пододвинуть качалку к окну и, усевшись в неё, неотрывно смотрел на улицу. Он был свидетелем второго поражения германской армии, краха гитлеровской военной машины. Генерал сидел молча, сцепив и положив на колени большие хищные руки. Он молчал, но кипевшую в его груди ярость выдавали подрагивающие пышные белёсые брови и нервный тик на меловом лице.
На другой улице мы зашли в роскошный особняк, принадлежавший промышленнику, владельцу завода по выпуску мельничных жерновов, - Карлу Блюмке. Особняк был обставлен со всеми достопримечательностями и подробностями так называемой немецкой бытовой культуры. Каждый предмет, начиная от дверного ключа и кончая ночным горшком хозяина, был обозначен надписью, гласящей, что ключ есть ключ и что горшок есть горшок.
В квартире Блюмке царил переполох. Утром ему позвонили и предупредили, что пора оставить квартиру и переехать в западную часть города.
Карл Блюмке подошел к телефону я, выругавшись, прокричал:
- Поздно! Русские уже здесь!
- Бросьте шутить! - пищал кто-то в трубке.
- Русские не шутят! - рявкнул Блюмке и со злостью швырнул трубку.
Теперь он стоял на веранде, размахивал направо и налево шляпой, расточая сладкие улыбки. Но по всему видно было, что ему тошно и для радости оснований нет.
Днём второго мая берлинский гарнизон капитулировал. Канонада, гремевшая в городе, не прекращаясь ни на один час в течение десяти суток, утихла. Берлин поднял белый флаг, запросил пощады.
Вместе с войсками этим же утром я вошёл в центр города. Он сильно разрушен. Многотонные бомбы снесли целые кварталы. Улицы завалены грудами кирпича и битого камня, скрюченными железными балками и щебнем, перевёрнутыми автомашинами и трамвайными вагонами.
На углу Фоссштрассе стоит колоссальный, неуклюжий серый дом, внешне напоминающий казарму. Это - здание имперской канцелярии. Здесь, как об этом свидетельствуют уцелевшие надписи, помещались: канцелярия фюрера, персональная адъютантура Гитлера.
Широкая лестница ведёт внутрь. Комнаты, коридоры и галереи завалены штукатуркой, разбитой мебелью, бумагами, книгами, портретами, бюстами Гитлера и его приспешников, мусором. Но кабинеты хранят ещё свежие следы заседавших здесь в мягких креслах высокопоставленных фашистских и имперских чиновников, различный фюреров, подфюреров и иных главарей фашистской банды.
Кабинет Гитлера больше других и обставлен роскошнее. На огромном столе лежат толстые альбомы, где людоед-ефрейтор изображён в самых величественных позах. Тут же в пыли валяются собственные «художественные» творения Гитлера. - акварельные пейзажи, представляющие собой беспомощную пачкотню. Маньяк малевал дикие, нелепые пейзажи даже в самые роковые для Германии дни. На полу лежат и последние фотографии «фюрера» с его личной подписью; они, видимо, предназначались для подарков.
На отдельном столике стоят гусиные перья, которыми писал Бисмарк. Гитлер, считавший себя преемником «железного канцлера», хранил многие реликвии бисмарковских времён. На этом же столике обнаружилась объёмистая книга, в которой записана до мельчайших подробностей история родословного древа Гитлера, доведённая до седьмого колена. Кровавый шакал пыжился изо всех сил, стремясь доказать своё высокое предназначение...
В одном из кабинетов имперской канцелярии бойцы застали гитлеровского советника по фамилии Цимм. Это был человек на вид лет шестидесяти, седой, с отвисшей нижней челюстью, с бесцветными, полными ужаса глазами. Он сразу же стал просить красноармейцев выдать ему справку о том, что он до самого последнего момента оставался при исполнении своих служебных обязанностей.
Этот Цимм проводил нас в подземное убежище, гае последнее время прятались Гитлер и Геббельс. В небольшом саду на Вильгельмштрассе возвышалась зелёно-серая крыша вдавленного в землю здания. Это было пятиэтажное, построенное из бетона и стали, с толстыми перекрытиями бомбоубежище фашистских министров, превращенное в подземные квартиры. Прячась от бомб, гитлеровские заправилы и их семьи залезли в душную, каменную нору и жили в ней многие месяцы.
В 11-м номере читайте о видном государственном деятеле XIXвека графе Александре Христофоровиче Бенкендорфе, о жизни и творчестве замечательного режиссера Киры Муратовой, о друге Льва Толстого, хранительнице его наследия Софье Александровне Стахович, новый остросюжетный роман Екатерины Марковой «Плакальщица» и многое другое.
Livejournal
LiveInternet
Блоги@mail.ru
Open ID
