Пожалуй, не найдется ни одного человека, кто весной или осенью, заметив стаю высоко летящих перелетных птиц, долго б не смотрел им вслед, не задумался бы, не взгрустнул. Так уж устроен мир. С прилетом птиц наступает весна, время надежд, оживление природы. А с отлетом – пора холодов, снега, метели.

Одним и тем же путем летят пернатые странники. Не меняют его никогда. Над нашим городом тоже проходил один из таких птичьих маршрутов. Осенью мы провожали серые косяки журавлей, белоснежные ряды лебедей, темные углы гусей. С невеселым курлыканьем, с криками, гоготаньем улетали они на юг, в жаркие края.

Но проходила зима, и снова среди рваных облаков, с радостными возгласами летели наши знакомые. Казалось, что и крыльями они махали веселее – скорей, скорей в родные края!

Так из каких же заморских стран, из-за каких синих морей возвращаются весной птицы? Оказывается, многие птицы проводят зиму совсем не за тридевять земель – на юге Каспийского моря, в Азербайджане, а точнее, в Кызыл-Агачском государственном заповеднике имени С. М. Кирова. Именно там находятся их зимние квартиры.

С европейской России, Сибири, Казахстана и других мест собираются осенью птицы в Кызыл-Агачском заповеднике – самой крупной зимовке в Европе. Более двух миллионов пернатых пережидают здесь холод. Кого только не встретишь в заповеднике: стрепеты и фламинго, лебеди и утки, скворцы и кваквы, кулики и чайки, жаворонки и перепелки, гуси и цапли, филины и пеликаны, орланы и зимородки... Около ста пятидесяти видов.

Птицы расселяются в разливах, тростниковых и тамарисковых зарослях, мелководных и глубоководных заливах, на степных участках.

Морозы и снега в заповедных местах – редкие гости. Много солнца, тепла. Бывают дожди, а когда вдруг, хотя и очень редко, случаются холода, люди подкармливают птиц и разбивают лед в заливах.

Утро приходит зимой в Кызыл-Агачский заповедник неторопливо. После леденящих душу ночных песен шакалов наступает недолгая тишина. Предрассветно поблескивает безбрежный залив. Из-за моря показывается краешек солнца, степенно поднимается оно над водой, пронизывает своим светом прибрежные заросли прошлогоднего тростника, освещает бурую степь и будит Кызыл-Агач.

Утка первая закричит, ей ответит лысуха, потом еще одна, и... началось. Непохожие, разные, сливаются птичьи голоса в один громадный хор.

В моторной лодке мы мчимся навстречу солнцу по Большому заливу. Где-то здесь на отмели должны кормиться фламинго. Птицы эти удивительные. В природе двойников у них нет. Легенда рассказывает, что когда бог создавал мир, в его кладовой ничего уже не осталось, и он дал фламинго клюв орла, шею гуся, спину верблюда, ноги цапли, зато цвет «платья» выдал ярко-розовый. А название придумал от греческого слова «фламмо», что означает «огонь».

Вон вдали стая фламинго. Пробуем подойти к ним ближе. Они нас уже заметили и, не торопясь, стали отходить по мелкой воде к берегу. Вероятно, наша навязчивость им уже порядком надоела. Яркие птицы разбегаются – и красный штрих повисает в небе. Не спеша помахивая крыльями, вытянув горбатые шеи, фламинго пролетели над нашей лодкой. Действительно, что-то в их полете напоминало горящий факел.

Снова безбрежная синь сливается с морем. Лишь на самом горизонте светлые фрегаты. Бинокль превратил их в стаю белоснежных лебедей. Рядом вкраплены темные пятна – это утки, лысухи. У некоторых лебедей на шеях синие ошейники с цифрами и буквами. Орнитологи всего мира договорились так сейчас кольцевать этих птиц. «Ожерелье» дает возможность легко проследить за ними и даже прочитать номер на кольце. Такие ошейники абсолютно не мешают им летать, плавать, нырять.

А вот пеликану подобные «ожерелья» не подходят. Их кольцуют старым способом: надевают на лапу металлическое колечко с номером. А все потому, что свою добычу пеликаны глотают целиком. Бывает она порой очень крупной – двух-трехкилограммовые сазаны. Их через колечко не пропустишь.

Подъезжаем совсем близко к птицам-рыболовам. И пеликаны тяжело, нехотя начинают взлетать. Однако некоторые из них лишь машут крыльями, а подняться не могут: так плотно позавтракали. Приходится освобождаться от лишнего веса – выбрасывать из подклювного мешка только что пойманных сазанов. Тут же среди пеликанов шныряют чайки. Они пытаются схватить выброшенную рыбу, но не тут-то было: сил не хватает. И жирные, двухкилограммовые сазаны остаются плавать на воде.

И снова мчимся по заливу. С воды взлетает черная стая лысух и со свистом проносится над нами. Сверкающим узором прошлись по небу кулики.

Смотришь на них и поражаешься согласованности движений: на лету птицы одновременно переворачиваются, вот вся стая, сверкнув серебром жилеток, мгновенно подставила солнцу темные спины, развернулась, полетела обратно и приводнилась на синей глади.

Лодка подошла к берегу и уткнулась в него. И тут же из прошлогоднего рыжего тростника вылетела крупная темно-синяя птица с массивным красным клювом. Султанская курочка – уроженка здешних мест. Она ведет оседлый образ жизни. Встречаются султанки и в других странах, даже в далекой Новой Зеландии. Но повсеместно они очень редки, потому и внесли их в специальный охранный документ Международного союза охраны природы и природных ресурсов – «Красную книгу».

В заповеднике редкостей немало, надо только побродить, и непременно их встретишь.

Вот в большой, дружный шар сбились сотни скворцов. И вдруг неожиданно, как дробь, рассыпались в разные стороны. Потом опять сбились и снова разлетелись. Чем же вызваны такие «маневры»? Оказывается, сапсан пытался схватить скворушку на обед.

Зимой в Кызыл-Агачском заповеднике собирается до двадцати соколов-сапсанов. а в некоторых странах Северо-Западной Европы их живет не более одной-двух пар.

• Страницы:
• 1
• 2
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.