Когда глубина скважины перевалила за три тысячи метров, на буровую зачастили геологи. Тщательно изучали керн, старательно промеряли каждую поднятую на поверхность трубу. Люди, так долго ждавшие нефть, теперь боялись упустить момент, когда вверх плеснет ее мощный фонтан. После геологов пришли каротажники и долго мудрили со своими приспособлениями.

Все произошло так, как и предсказывали. Где-то на глубине рванул взрыв, чуть позже из отводной трубы хлестнула нефть. Долгие месяцы они пробивались к ней, а теперь она неслась, зеленая, густая и неиссякаемая. Ребята словно взбесились от радости: прыгали вокруг тяжелой струи, подставляли ладони, мазали друг другу щеки. Это был их праздник, они готовили его сами. И были на нем сразу гостями и хозяевами.

Но на другой день опять начались будни. На скважину поставили заглушку. Мощные тракторы потянули буровую на новое место. И снова три недели вахты сменялись неделей отдыха у Каспийского моря. После зимней слякоти снова наступил зной. Как всегда, было много песка. Но теперь уже никто из них не сомневался, что со временем здесь вырастут деревья не хуже, чем в Терекли-Мектебе, и на карту нанесут имя нового города, в котором они были первыми.

— Ну и как, сбылось? — спрашиваю Феликса.

— Конечно. Мне пишут оттуда, что на месте наших сборных домиков сейчас улицы каменных домов. Настоящий город.

— Жалеешь о том времени?

— Жалею? Нет. Но честно — это было самое лучшее время в жизни. Было очень трудно. Неустроенно. Но была ясная цель: найти нефть, которая преобразит эту степь. И были хорошие товарищи. В нашей вахте шесть человек. Шесть национальностей. А чувство, что мы шесть братьев. Одна семья. Да так оно и было. Всюду вместе: на работу вместе, домой вместе. Отдыхать летим тоже вместе. И нефть нашли нашу, общую.

— Ну, а что было дальше?

— Снова пришлось начинать сначала, — отвечает Феликс.

Он вернулся в родной аул, когда рядом, в Эркен-Шахаре, начали строить крупнейший сахарный завод. Райком комсомола дал путевку. Пригодилась прежняя профессия бетонщика. Был звеньевым, бригадиром. Потом, окончив специальные курсы, стал машинистом башенного крана. С новой специальностью освоился настолько, что через год сам подготовил 48 крановщиков.

— Машинист башенного крана — самая лучшая профессия. Я и цеха строил, и жилье, и на полигоне железобетонных изделий работал. Знаете, всякие там бетонные балки, панели, блоки, плиты, их ведь без крана не поднимешь. Так вот на площадке монтажники копошатся, что-то варят, подгоняют, укладывают. Дают тебе сигнал — ты им плиту — и стена готова. Подашь перекрытие — потолок на целую комнату. Приходишь на смену —

обязательно что-то новое. Это предыдущие бригады поработали.

— Так почему же не остался крановщиком? — не удержался я от вопроса.

— Перевели. Сделали механиком по ремонту и эксплуатации башенных кранов всего нашего треста «Урупмедьстрой». Я отказывался. Образования специального нет. Да и возраст — 23 года. «Ничего, — говорят, — справишься». Понимаете, когда я еще крановщиком работал, начал рационализировать работу. Сменил шестерни в редукторе — стрела стала вдвое быстрее поворачиваться. Предложил перевозить краны укрупненными узлами. Хоть небольшой, а выигрыш времени. Вот это и решило дело. Повысили в должности, и получилось, что вместо одного крана стал командовать двадцатью, разбросанными по всей Карачаево-Черкессии. Наш трест школы строит, жилые дома, клубы, фабрики, заводы. Хлопотное хозяйство. Носишься из конца в конец области. Ни днем, ни ночью покоя нет...

— Потому и нашел более спокойную работу? — спрашиваю я.

— Это комсоргом треста — более спокойная?

— Разве нет?

— Конечно, нет. Забот прибавилось... Соревнования какие-нибудь провести или поход организовать — это я люблю... Понимаете, мне надо, чтоб я видел то, что делаю. Чтоб после меня что-то осталось. Дом, цех, мост, наконец...

Задавая вопрос, я почти не сомневался в ответе Кецерова, кстати сказать, совсем недавно награжденного «Почетным Знаком ВЛКСМ». Черкесск — невелик городок. Но строится быстро. И когда мы проезжали его зелеными улицами, Феликс то и дело говорил: «Это мы строили и это... И этот дом тоже...» В комитете комсомола он выложил целую пачку фотографий: объекты, которые возводит трест... И однажды — мы проходили мимо полигона железобетонных изделий — он показал мне на башенный кран и сказал с какой-то тоской:

— Вот тот, посредине, мой.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.