Я приезжаю сюда уже третье лето. И с каждым разом мне все труднее уезжать обратно, в Москву. И с каждым разом я все больше вижу там людей. И все дороже мне красота казахстанских степей. И хочется рассказать о людях и о степи так, как я это видела.

Не плакать, не хныкать

Ну так что ж. Сережка. Наш удел такой:

встречи, ожиданья,

расставанья.

Будешь, все мы знаем,

бредить целиной

В институте Мозга

на собраньях.

Это один из куплетов песни, которую посвятил отряд Полтавского совхоза своему прорабу Сергею Павлову.

В 1964 году Сергей приехал на целину в четвертый раз. И месяц работал прорабом в совхозе «Полтавский». Потому месяц, что он уже инженер. И ему удалось приехать на целину только в отпуск. А в 1962 году он был начальником отряда в Ново-Покровском совхозе. Отряд разбили по отделениям-12-й, 16-й и 30-й километры... Сергею приходилось одновременно выбивать в центре стройматериалы, ловить шоферов и заставлять возить камень, заботиться о быте отряда, о продуктах, инструментах. На нем лежало все то, что сейчас делают прораб, завхоз и командир отряда. Он приходил к нам в отделение пешком уже глубокой ночью. Осунувшийся, усталый так, что ему уже не хотелось есть.

Он шел к нам на кухню, садился прямо на пол, спиной к печке и просил: «Почитайте что-нибудь...»

И тогда я читала Лугов с кого:

Не плакать, не хныкать, не ныть, не бояться, Но челюсти стиснуть до боли. Но кровью печатать в сердцах прокламации Сухой человеческой воли.

Я читала и думала, что это стихи о нем. Если он приезжал к нам днем и если ему не нужно было ехать в карьер, ругаться с десятником или с прорабом, он шел работать на объект вместе с нами. Мы ему говорили:

- Отдохни лучше, Сережа.

А он отмалчивался и не уходил...

Мы с Валей Захаровой остались в ударной бригаде ребят работать поварами, когда весь основной отряд уже уехал. Кухня была крошечная, открытая с одной стороны. Ночью и днем назойливо свистел в проводах ветер. Он тащил и тащил пыль во все щели. И на кухне у нас не было света. После ужина мы с Валей брали ножи и скребли подгоревшие бачки и кастрюли около печки с открытой дверцей. А когда дрова прогорали, мы брали фонарики. В одной руке нож, в другой - фонарик. А за стеной выл ветер. Было холодно. И целый день мы были на кухне одни: ребят увозили работать за 5 километров, а после ужина они все сразу ложились спать. К нам приходил только Сережа Павлов. Он чинил крышу кухни, забивал досками щели или просил дать ему почистить самый трудный бак.

Мы скребли кастрюли, расспрашивали Сережу о нарядах, о том, как подвигается крыша на кошаре. А потом, глядя в огонь, он тихонько пел нам «Барабанщика» Окуджавы или «Ассоль»...

Я много ездила ночью на машине. Шарахались в сторону тушканчики - маленькие зверьки на длинных ножках с большими ушами - кенгуру в миниатюре. Рытвины бросались под колеса черными пятнами.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.